Саут-Бэнк. Они спрашивают, как прошел день. «Хорошо, – отвечаю я. – Хороший выдался день». «В какое-нибудь интересное место летал?» – в шутку спрашивают они, зная, что никакой мой ответ их уже не удивит. За ужином мои мысли расползаются. Неужто я и вправду за один день слетал в Африку и обратно? Я окидываю взглядом моих друзей, переполненный ресторан, сияющие бокалы и деревянную резьбу. И ко мне, как во сне, возвращается синева неба над Средиземным морем, выжженный солнцем полдень в Триполи и мой завтрак в тени хвоста самолета, который занес меня в Ливию и привез обратно.
География есть средство разграничения мира. Она покрывает поверхность Земли линиями, обозначающими размеры государств, распределение доходов на душу населения и динамику выпадения осадков. Из этих линий складывается портрет нашей планеты и существующей на ней цивилизации (изучать черты последней далеко не всегда приятно). Авиация создает свою собственную карту мира, не нарушая при этом старых границ – как и любой летчик, и любой пассажир самолета.
Есть места, где я уже побывал, и есть места, где я пока не был. Я не смотрел на жизнь сквозь такую призму, пока не стал пилотом. Но чем больше я летаю, тем больше укрепляюсь в таком видении мира. В дальних рейсах у каждого летчика в голове разворачивается своя карта мира. Города, куда летаешь часто или где недавно побывал, сияют на ней яркими огоньками, другие мерцают приглушенным светом, а некоторые погружены в темноту. Поскольку пилот я относительно молодой, моя карта выглядит менее яркой, чем у большинства моих коллег. До сих пор раз или два в год мне приходится лететь туда, где я прежде не бывал. Как правило, это или новый маршрут, или новый аэропорт, или город, куда раньше не летали «Боинги-747». В таких случаях я за несколько дней до рейса начинаю изучать карту местности, где расположен аэропорт, читаю летную документацию прежних рейсов. Для командира экипажа обычное дело спросить перед взлетом своих коллег: «Кто-нибудь недавно летал туда?» или «Вы уже там бывали?». Так мы обмениваемся картами.
Но конечно же мир нельзя поделить лишь на места, в которых ты был и в которых ты не был. Есть другие, значительно более важные для пилотов, параметры. И это не только самое очевидное – летим ли мы над водой или сушей, солнечно вокруг или облачно, ночь сейчас или день. Мир делится, например, на области, покрытые радаром, и на пространства без радарного покрытия. На наземных планах аэропортов тщательно помечены площадки и рулежные дорожки, находящиеся вне прямой видимости диспетчерской вышки. Так же и весь мир поделен для летчика на радарный и слепой. В это, может быть, трудно поверить, но огромная часть земной поверхности находится вне радарного покрытия. Его нет над морями, над Гренландией, над солидной частью Африканского континента, над некоторыми районами Канады и Австралии. Когда я нахожусь в зоне действия радара, воздушные диспетчеры могут меня «видеть». Вне этой зоны я должен сообщать о своем местоположении посредством различных сложных технических приспособлений или рапортовать о своих времени и высоте относительно других мест, а диспетчер должен повторить это мне, чтобы убедиться, что ошибки нет и он верно меня понял. Это называется «донесение о местонахождении».
Наблюдают ли за тобой или нет? Ответ на этот вопрос – ключевой для географии летчика. Что значит быть невидимым на радаре? Это не похоже на нахождение вне зоны действия сотовой связи – мы и без нее можем общаться с диспетчерами. Не похоже это и на потерю связи со спутником GPS при въезде в тоннель, поскольку летчик знает, где он находится. А быть видимым на радаре – это совсем не то, что ощущать где-то рядом присутствие непрошеного соглядатая. Пилотам значительно спокойней, когда за ними наблюдают. Услышав от диспетчера: «Вижу вас», чувствуешь облегчение – мы появились на экране радаров, мы снова над населенной частью суши, и скоро наш полет окончится.
Горные хребты разделяют не только земное пространство. На высоте более десяти тысяч футов при резких перепадах давления в кабине мы обязаны надевать кислородные маски. Поэтому горные пики образуют в голове у пилотов своеобразную карту мира. Уровень моря на ней как будто вдруг поднялся на пару миль. Оставшаяся после этого суша напоминает две огромные ленты. Одна расстилается по Евразии – от Испании, через Альпы и Балканы, до Турции и от Турции, через Иран и Афганистан, Индию и Монголию, до Китая и Японии. Другая проходит в восточной части обеих Америк, от Аляски и через Анды, от Северного Ледовитого океана до Южного.
На этой карте мировых вершин, отсутствует вся восточная часть Соединенных Штатов. Здесь нет огромных кусков Африки, Бразилии, России и Канады. По понятной причине Австралии на карте гор не найдешь вовсе. И Гималаев на ней нет, но по причине прямо противоположной. Первый перелет через Эверест был совершен в 1933 году, всего через три десятка лет после полета братьев Райт. Правда, один из фотографов, находившихся на борту, потерял сознание от недостатка кислорода. Сегодня над Гималаями почти нет воздушных трасс – не оттого, что современным лайнерам тяжело подниматься на такую высоту, просто над Гималаями очень трудно снизиться в случае возникновения технических неполадок. Поэтому для многих пилотов самой высокой горной гряды на планете как бы не существует.
Есть в небе и невидимые преграды. Мы не можем летать везде, где захотим. Существуют большие участки воздушного пространства, закрытые военными для гражданской авиации. Кроме того, мы не можем летать над «местами с шумовыми ограничениями» – над центральной частью города или королевским дворцом. На наших картах такие места остаются безымянными, они лишь помечены буквами и цифрами. Но есть одно исключение – Башня молчания, что рядом с Мумбаи. На ее вершине зороастрийцы оставляют тела усопших стервятникам – этот ритуал известен как «воздушное погребение». Башня молчания на наших картах названа по имени и помечена красным цветом. Некоторые запретные для полетов зоны ограничены потолком высоты, но запретная зона вокруг Башни Молчания тянется ввысь до самых звезд.
Кроме гималайских вершин, на Земле есть еще много мест и стран, над которыми самолеты или не летают вовсе, или пролетают так, словно бы их не существовало в природе. Даже в странах третьего мира воздушные перевозки и диспетчерские службы подчиняются общим стандартам. Небо сегодня – единое пространство, живущее по международным законам и правилам, и не важно, что происходит под ним, на земле. Мы летим в этом строго организованном пространстве над городами и странами,
