class="p1">В споре прав тот, кто землю роет.
А не тот, кто в ней боль плодит.
Вспоминаешь? Ну, между делом,
Как об отдыхе на выходных.
Я же многого не успела…
А уже получила под дых.
***
Я буду в Питере
На каждой литере,
На каждом номере дома.
Вы же любители,
А не ценители,
Жаль, что я с вами знакома…
Я буду резвая,
Я буду трезвая,
А вы домашне-вчерашний…
– Ну-ка, любезная,
Прыгну ли в бездну я?
– Да! И желательно с башни!
***
Моя ложь ничего не стоит.
И у правды моей нет цены.
Ветер носит, а волки воют,
И ремни гордо держат штаны.
Нету времени остановиться:
От финала до старта – вояж.
Я жар-птица, мне надо влюбиться!
Только разве ты сердце отдашь?
***
Мне не нужно на бабе короны:
Надоели красивые стервы.
Я хочу от нее макароны.
А она предлагает консервы.
Я не грежу пропиской в Эдеме,
Мужику на черта эти слюни?
Я погряз уже в этой системе,
Где живут Джонни Деппы и Клуни.
Не люблю тратить время впустую.
Предпочту сразу биться в экстазе.
И пускай нас за жизнь холостую
Назовут «мудаки» или «мрази».
***
Надоело своё имя размазывать
На асфальте, по которому пройдут
тысячи разновеликих ног.
Надоело аксиомы доказывать,
Убеждая себя никчёмным слоганом: «А я бы смог!»
Дайте долю съедобного понимания,
Которое нетрудно переварить.
Если жизнь – симфония замедленного умирания,
Её надо дарить – забирать – и дарить!
Если ты дочь хотел, такую же, кареглазую
И с веснушками на щеках,
То не бей меня хлёсткою фразою —
А носи меня на руках.
Нельзя не просить невозможного,
Ведь возможное просить скучно.
Если помощь – то неотложная,
Если нет – то «привет» бездушным…
Есть ли руки, которые протягивают?
Таким, как я – и глаза не отводят,
А не просто так платье стягивают —
И по острому краю водят…
Если есть эта правда жалкая,
От которой цветы распускаются,
Значит, вовсе и не нахалка я,
Только надо во всём покаяться…
***
Верните моду на любовь,
На «старомодную», до гроба.
Чтоб умирали сразу оба.
И исчезали для миров.
Чтоб не стеснялись признавать
Своей потребности друг в друге,
И чтоб ложились на кровать
Благословленные супруги.
И каждый день в руке рука…
О, как избита эта фраза
Для бабы и для мужика,
Вновь не дошедших до экстаза…
Даже маленькая мышь имеет право на ярость
***
Мне сказали, что я иду по городу,
будто в нём никого нет.
Это бред.
Я иду по тронному залу,
в котором трон мой заняли,
Чтобы сделать фото на память…
И показать друзьям.
Мол, смотрите, какая я царственная мышь!
Долго ли ты на нём усидишь, серая?
Ты же не крикнешь с трона: верую!
Кто ограничит меня мерою,
Мерить меня кто будет?
Ты ли?
Сидя в своём обустроенном тыле,
Может, и мерить ты даже не в силе.
А всё равно пробуешь!
Я хвалю тебя, заслужила.
Твоими силами я стану великою.
И буду ходить по городу
(Между толпою безликою),
Будто в нём никого нет.
Чтоб соответствовать вашим бредням.
Как на рыбалке, буду вылавливать сплетни
И жарить на ужин их.
Ты же так делаешь, чем я хуже?
Я тоже умею готовить ужин.
***
Абонент недоступен (в четвёртый раз):
Пальцы бьются о сенсор как мухи.
Абонент недоступен только для вас!
Не звоните, пожалуйста, шлюхи!
***
Сначала Джил изрядно похудела.
Осунулась, и – если мыслить в целом —
Себя держала будто под прицелом:
Мишенью взглядов выставляя тело.
Изящно падала от выстрелов коротких
И поднималась будто на верёвке.
В неё попасть мог только самый ловкий:
Вращалась Джил как уж на сковородке.
Забытая среди мужских игрушек,
Среди подушек, не в своей квартире,
Она лежала и твердила: «В тире
Никто не жил из всех моих подружек!»
***
Сбыча мечт и случка чудес:
(Как бы грустно не прозвучало)
Я теряю к вам интерес:
Не хочу начинать сначала.
Показатели на нуле,
Бак доверия неисправен.
И бессмысленно дефиле
У широких оконных ставен.
И на слове заклинит рот.
На каком, даже не уточняйте.
До меня докопается крот.
Я локация. Точка на карте.
С навигации сбившийся путь.
Без лактации. На низком старте.
Вскипятите меня кто-нибудь,
Чтобы стала я топовой в чарте.
***
Моё имя рисовали мелом на стене
И подписывали: «Дура!», так и надо мне!
Я читала с интересом каждый день с утра,
Только не было прогресса, мира и добра…
Мальчик перешёл на краски, может, повзрослел?
Но продолжил он, как в сказке, этот беспредел.
И писал теперь он: «Стерва!», подчеркнув курсив,
Долго помнила Перерва тот императив.
А второй стирал проворно трепетной рукой,
Всё, что тот писал повторно, руша мой покой.
Если хочется добиться сердца и руки,
Надо искренне влюбиться – и включить мозги.
***
Окончена моя карьера,
И сердце жаждет перемен.
Я вышла замуж за курьера.
(Хотя мечтала за премьера,
Но это та ещё холера.
Мой бывший вовсе был бармен!)
Курьер же ценные бумаги
Без навигатора в тайгу
Везёт. В нём мужества, отваги,
Возможно больше, чем в Шойгу.
С ним мне спокойно и надёжно.
Я счастлива и влюблена.
Поверить в это невозможно:
(Я не премьерская подстилка
И не для бармена копилка),
Я здесь курьерская жена!
***
Я слежу за тобой, как за взрослым ребёнком родители:
Через общих знакомых, аккаунты все в соцсети.
Я слежу за тобой. И пока что нас вместе не видели,
Я могу наблюдать за тобой в бигуди.
И пока я в тени, я могу быть и не загорелою.
Я могу быть собой, даже по вечерам.
Я как сказочник Андерсон, но хочу быть Памелою,
Выбирая свой путь как простой Шантарам…
***
Не рассказывай врачам, как я плачу по ночам,
Ведь солёные минуты добавляют блеск очам.
Никому не говори, что рыдаю до зари,
По тебе, дурак, рыдаю. Вдох. И выдох. Раз, два, три…
Утром хочется кричать, сказку заново начать.
Но подруги с мамой учат:
«Надо, девочка, молчать».
Мы с тобой ещё вчера проводили вечера,
Неужели не запомнил: я из твоего ребра!
Отчего и почему, ничего я не пойму.
Вы сюда не приходите, я вас больше не приму.
***
Я хочу приходить домой.
Приходить не куда, а откуда.
Я хочу
