разреветься.
Через минут пятнадцать мне сообщили, что директор освободился, и пригласили в его кабинет.
Когда я открыла дверь и вошла, меня обдало жаром, а потом я покрылась холодным потом. За столом сидел Ваня. Ваня Макарский – мой бывший, самый любящий поклонник на свете.
Он тоже никак не ожидал меня увидеть, и его удивление нельзя было скрыть.
Он указал на стул.
Я присела и опустила голову.
Пауза, которая длилась несколько минут, разрывала меня на куски. Очень захотелось, чтобы он подошел и обнял меня, чтобы пожалел, как лучшего друга, чтобы спросил, как моя жизнь, и что привело меня в Москву. И тогда я рассказала бы ему все.
– К сожалению, я не смогу принять тебя на работу, – сказал Ваня, встал и подошел к окну.
– Почему? – поинтересовалась я, – Потому что у меня нет опыта работы?
– Конечно, нет, – ответил он почти шепотом.
– Тогда почему?
– Я отлично жил без тебя…, – он замолчал, сделал небольшую паузу и продолжил, – последние десять лет… и пожелал бы так жить и дальше.
Не знаю почему, но я зацепилась за него, как за последнюю соломинку и, не поднимая головы, тихо попросила:
– Мне нужна работа. У меня на руках пятилетний сын, а денег – ровно на три месяца… Мне очень нужна работа!
– Я дам тебе денег.
Я подняла на него глаза:
– Я их не возьму.
– Это все, что я могу сделать для тебя, – ответил он спокойно и уселся за стол.
– Спасибо, – я встала, – огромное спасибо за помощь!
Дверью я не хлопала.
Я шла, опустив голову, а из глаз капали слезы. Истерики не было, я не рыдала. Просто капали слезы, и мне их было лень даже смахивать.
Алёна, увидев мои красные глаза, сразу начала кричать:
– В чем дело? Ты знаешь, сколько интервью прошла я, пока нашла работу? А ты побывала только на двух и уже рыдаешь?
Я легла на диван и заревела в голос.
Алёна перестала кричать, села рядом и начала меня гладить:
– Ну, перестань, да найдешь ты работу, найдешь! Надо дать объявление в газету, что ты можешь делать переводы текстов. Знаешь, как много сейчас платят за одну страницу!
Я продолжала реветь.
Алёна терпеливо сидела рядом и успокаивала меня.
Наконец я успокоилась и все ей рассказала.
– Вот так в жизни бывает – в таком огромном городе дважды подряд наткнуться на свое прошлое, – хмыкнула она, – а еще говорят, что чудес на свете не бывает…
– А еще говорят, что старый друг лучше новых двух…
– А как он на тебя смотрел? С ненавистью?
Я пожала плечами:
– Нет, Алён. С поооолным равнодушием. Как будто мы и не учились в одной школе, как будто мы и не были друзьями целых тринадцать лет… Он смотрел на меня, как на щенка, который пришел просить у него косточку. Как на бездомного, потрепанного щенка, у которого лишай на боку…
– Брезгливо, что ли?
– Да, наверное… Как будто я падшая женщина, проститутка какая-то и ему просто стыдно брать меня на работу.
– А тебе самой хотелось бы работать с ним?
– Да мне сейчас уже все равно. Сколько у меня осталось денег? Полторы тысячи? И что это для Москвы? Сколько за детский садик надо платить? А за квартиру? А на еду? Сколько я так протяну, а?
– Ну, перестань. Я же сказала, что у меня есть деньги. – Успокаивала меня подруга.
– Алён, мне страшно. Последние десять лет я даже не принимала решения, что приготовить на обед! Все, абсолютно все за меня решал мой муж. Все эти десять лет я текла по течению. Я морально разложилась. Я ничего не умею. И мне страшно! – я обняла и уткнулась в ее плечо.
– Ничего, научишься! Москва быстро всех ставит на ноги.
– Или сбивает с ног…
Вечером я попросила Алёну забрать из детского садика Ваську.
– Не хочу его видеть! Завтра же пойду искать для Васьки другой садик. – Объяснила я.
Алёна пришла взволнованная, и протянула мне пакет:
– Воспитательница сказала, что этот пакет для тебя. От Ивана Сергеевича. Он утром еще оставил…
Я развернула пакет. Там были деньги.
– Ничего себе! Сколько денег! – обрадовалась подруга.
Я смотрела на зеленые и купюры и думала что делать.
– Вот видишь, все-таки ему не все равно, что с тобой будет.
Интересно сколько тут? – спросила Алёна.
Я побежала к себе в комнату, вытащила из шкафа первое попавшее платье, натянула его на себя и, захватив с собой пакет, ничего не объясняя Алёне выбежала из квартиры.
До детского садика я бежала. Очень боялась, что Ваня уже забрал свою дочку, и я не успею отдать ему эти деньги.
Добежала я именно в тот момент, когда его автомобиль только подъезжал к зданию.
Он вышел из машины, удивленно посмотрел на меня, запыхавшуюся, и спросил:
– Что случилось?
Я протянула ему его пакет и выцедила:
– Никогда, слышишь, никогда больше не попадайся мне на глаза. Я тебя ненавижу!
– Я это знаю, – спокойно ответил он и улыбнулся.
Вся злость, которая была у меня, сразу куда-то подевалась, растворилась, как утренний туман.
Я опустила голову:
– Я хотела сказать, что мне нужна была от тебя простая, человеческая помощь, а не деньги! По-твоему, я действительно похожа на женщину, которую можно купить?
– Десять лет назад ты была именно такой – купилась на квартиру, машину и дачу Владимира Коршуновсого.
– Дурак ты, Вань, я просто полюбила его.
– Конечно. А почему? Потому что него была машина, квартира и дача.
Я серьезно посмотрела на него. Неужели он действительно так думает?
– Я влюбилась в него с первого взгляда. И тогда даже и не знала о его квартире, машине и прочей…
Ваня вздохнул:
– Ладно, это дела давно минувших дней. Чем я сегодня могу тебе помочь?
Я отмахнулась:
– Сама справлюсь.
– Три раза в неделю по восемь часов тебя устроит?
– Переводить тексты? – уточнила я и почему-то покраснела.
– Ну не спать же со мной, – хмыкнул он.
– Устроит, – я улыбнулась.
– Тогда приходи завтра к восьми. Познакомлю тебя с коллективом.
Я кивнула и протянула ему руку, для рукопожатия.
– Только давай без этого. – И он взлохматил мне волосы. – Иди домой, тебя сынишка ждет.
Домой я возвращалась в хорошем настроении.
Сразу все рассказала Алёне, обняла Ваську, прижала его к себе и почему-то опять расплакалась.
– А сейчас чего? – не поняла подруга.
– А сейчас от счастья, – объяснила я и сквозь слезы рассмеялась.
Глава пятая. Первые ласточки
Первый день на рабочем месте прошел хорошо.
