в эту благостыню грубо ввалились грузовики с ранеными и убитыми, результатами самодеятельного рейда капитана Салмона. Да, он завел «агентов» из местного населения, как его научили инструктора. Да, он нашел передовой лагерь партизан — еще бы его не найти, если туда натоптали тропу ученики импровизированной школы. Да, он уничтожил его — но какой ценой!
Капрал, дежуривший при радиостанции, с удовольствием слушал, как за стенкой майор Шелтон размазывает капитана Салмона, не стесняясь в выражениях.
— Какого хрена ты потащил туда роту???
— Мои агенты доложили, что там не больше взвода, сеньор майор.
— А ты уверен, что твои агенты не соврали? Что туда не прибыли подкрепления? Что это не засада? — зверел Шелтон. — Мало нам этого придурка-сарженто с его самодеятельными учениями минометчиков, так теперь самодеятельностью занимаются капитаны!
Сарженто-боливиец после молебна в воскресенье потащил свой расчет на дополнительную тренировку. Разумеется, ничего не сообщив ни своим командирам, ни инструкторам. Как он получил боеприпасы — бог весть, но первым же выстрелом из 81-миллиметрового миномета он ухитрился накрыть «корректировщиков», одного наповал и трех серьезно ранив.
— А нахрена ты потащил с собой фотографа, да еще бабу? — майор швырнул на стол нечто тяжелое. — Захотел отличиться перед командованием? Отличился, ничего не скажешь. Запомни, капитан, офицер должен иметь честолюбие и стремление к карьере, только все это надлежит подкреплять умением. Идите, и передайте всем, что я категорически запрещаю любые действия вне плана подготовки.
Капитан вышел, а майор с раздражением продолжил, обращаясь уже к офицерам-американцам:
— Чертова полоса! В Эшвиле боинг столкнулся с цессной, восемьдесят два трупа, там погиб советник Макнамары Джон МакНотон, наш человек в Вашингтоне.
— У нас в Пенсильвании тоже упал джет, тридцать пять погибших, — порадовал всех голос Валландера.
— Но что хуже всего, это пожар на "Форрестоле«![iv] Могу поставить доллар против ста, что бюджет перекроят в пользу флота!
Разбирали нападение на лагерь и с другой стороны, когда до партизанского штаба добрались лично участвовавшие в деле касик, Искай и Катари. Многое передал из Тараты и «парикмахер», к которому частенько заходил капрал Киспе — за исправную службу ему позволялось много больше, чем обычным рейнджерам.
— Налет прошляпили исключительно по твоей вине, — Че обвиняюще уставил палец на Васю. — Ты там был старший, на тебе и охранение с разведкой.
«Так, кажется, команданте решил усилить наезд на меня».
— И ты отступил! Вместо того, чтобы драться!
«Ну точно. Сейчас повесит всех собак. Интересно, с чего бы он так взъелся? Может, получил сообщение из Гаваны? Неважно, сейчас главное не осатанеть и не огрызаться».
Вася внимательно и молча слушал и даже незаметно дал знак своим людям тоже помалкивать. А Гевара тем временем завелся:
— Настоящий революционер обязан принять бой, тем более на подготовленной местности и в обороне! Я считаю, что мелкобуржуазная среда и происхождение отрицательно влияют на качества партизанского командира.
— Я могу сказать в свою защиту? — касик спокойно поднял ладонь, хотя внутри все бурлило.
— Можешь, — отрывисто выплюнул Че.
— В том бою у нас была куда более серьезная задача, чем нанести поражение рейнджерам, а именно спасти детей и любой ценой вывести из лагеря связную. Кстати, обратите внимание — рейнджеры появились буквально через час после нее.
Гевара вскинулся, но Вася осадил его резким жестом руки.
— Я не утверждаю, что она притащила хвост, но такую возможность обязан учитывать. И в который раз требую прекратить эти поездки.
— Опять ты за свое! Она могла спокойно остаться в общине! Чем тебе эти поездки вообще мешают?
— Нам. Нам они мешают, — касик вынул из сумки и пустил веером по столу фотографии.
Снимки Моники успел получить и передать касику Габриэль, и теперь все рассматривали кадры вылазки Салмона от выезда до возвращения, тяжело вздыхая при виде результатов боя — разрушенной школы, взорванного склада, сгоревшей кухни…
— А теперь представь, что в общине на фото попалась связная.
— Так не попалась же!
— Ты уверен? — вкрадчиво спросил Вася. — Вся ваша конспирация, которую ты тщательно скрываешь от нас, яйца выеденного не стоит.
И выложил главный козырь — четыре записные книжки. Стоило перелистнуть несколько страниц, как лицо смотревшего вытягивалось, не стал исключением и сам Че, закончивший тем, что бросил очередную книжку и выругался. Еще бы — списки коммунистов по странам, банковские счета, сеть боливийских контактов…
— Ты понимаешь, что это только чудом не попало к рейнджерам?
[i] Бац-шлеп (crack-thump) — метод определения расстояния до стрелка по времени между вспышкой выстрела и звуком удара пули о препятствие.
[ii] ¡Salto! — (исп) «Прыгай!»
[iii] ¡Una mil, dos mil, tres mil, cuatro mil! — Одна тысяча, две тысячи, три тысячи, четыре тысячи! (счет секунд до открытия парашюта)
[iv] Пожар на авианосце «Форрестол» 29 июля 1967 года обошелся США в 72 миллиона тогдашних долларов.
Глава 4 — Долетались
Раздрай среди командования несколько сгладили первые посылки от Рики Цоси — несколько оптических прицелов, бинокли, наставления, книжечка про глушители и две «Моторолы» НТ-200, на которые первым набросился Вася, а следом в них вцепился радист Артуро.
В Штатах полицейские и скорая помощь уже таскали эти тяжеленные параллелепипеды, не зря прозванные за вес и размер «кирпичами». Вот уж подарок так подарок — выдвижные антенны, шумодав, две частоты, запасные батареи и зарядные устройства.
— Жаль, они на американскую сеть, придется переходник от генератора мутить, — резюмировал Артуро, крутя в руках девайсы с лейблами «110–127 вольт, 60гц».
— Слушай, и так офигенно, — Вася с наслаждением вдыхал запах свежей электроники. — Эти две отдаем на обучение, отберем ребят, кто будет ими пользоваться — командиры, наводчики, разведка. Заодно прикинем, сколько еще станций нужно и какие гарнитуры к ним заказать.
— Сделаем, команданте.
Вася чуть не икнул — в первый раз кубинец назвал его «команданте», то есть признал равным по рангу Че.
А Героический Партизан, как его потом окрестила официальная пропаганда, в последние дни предпочитал обдумывать ситуацию в одиночестве, в тихом месте. Где его и решил застать касик — назревающую конфронтацию нужно прекращать, бог знает во что она может вылиться.
Вася выцепил взглядом Хосе, только что закончившего урок кечуа и подозвал его:
— Будь другом, завари зелья, две чашки.
— А чего ж не сам?
— Слушай, кто из нас аргентинец? Тебе и карты в руки.
Через пять минут священнодействия с измельченными листьями, мате-поро, бомбильей[i] и горячей водой, Хосе поставил перед Васей два сосуда с торчащими из них серебряными трубочками. Взяв их в руки, касик пошел на обрыв, где в одиночестве сидел Гевара, и подал ему мате:
— Эй,
