форму. И тут я почувствовала его. Запах, преследовавший меня в кошмарах. Нестерпимую вонь из подполья Раиного дома.
Перед нами появилась согбенная фигура в черном балахоне. Она начала распрямляться, увеличиваться.
— Раиса?
— Бабка твоя идиеткой была, лезла, куда не звали, и ты такая же.
— Ты бы хоть духи сменила, что-ли. А то так и пахнешь дохлой козлятиной.
Внезапно колдовка бросилась к нам:
— А ну отдай!
— Нет! Этого ребенка ты не получишь. Сегодня не пожрешь, не убудет. А мы пойдем. Пошли, Гриша!
Мальчик стоял как вкопанный. Мне пришлось взять его на руки и нести. Первые шаги давались с трудом, каждый шаг — боль в пояснице, сверло в мозгу. Однако, чем дальше я шла, тем легче становилось.
— Стоять, куда пошла, это мой пацан!
— Я же сказала, нет! А знаешь что? Иди в жопу Рая. Запугала ребенка, а я тебя не боюсь.
— Сдохнешь! Уничтожу!
Черная тварь погналась за нами. Черная тварь настигла нас в два прыжка. Черная тварь ударила в спину, но вот что странно, удара я не почувствовала. Он прошел насквозь.
Очнулись мы с Гришей одновременно, от нарастающего протяжного воя. С трудом разлепив веки я поняла, что нахожусь все в той же комнате — с небеленым потолком, отсыревшими обоями, на полу, у кровати с пожелтевшими простынями. Выла Гришина мать.
— Ой ты сыночка мой единственный! Кровиночка моя! Ангелочек, на кого ты меня оставил! Как мне теперь жить. Преставился мой мальчик, да не один, бабонька померлаааа, двоих теперь хоронить!
— Обожди с похоронами, матушка, рано. Живы мы.
Встать с постели я смогла только спустя месяц, гораздо позднее Гриши. Ко мне приходили врачи, ставили уколы, и жизнь потихоньку возвращалась. Жизнь, но не дар. Я смирилась с тем, что потеряла его, мне удалось спасти ребенка, спустя четыре месяца он пошел в школу. И оно того стоило. Однако, я не знала как жить дальше, я не умела делать ничего, кроме как помогать людям, а по сему, устроилась работать санитаркой в больницу. Там я ходила за старыми, помогала немощным, жила своей обычной жизнью. Почти. Минул год. Однажды, придя на смену, вместо старшей медсестры я застала одну из наших озерных большух. Татьяна обняла меня, с теплотой прижав к себе.
— Вот она, жертвенница наша, здравствуй Ниночка! Дамы у озера только о тебе и судачат, мол у темных сил мальчонку с боем вырвала. Расскажи все как было.
Выслушав мою нехитрую историю, Таня поднялась, оправила юбки, прочистила горло:
— А к озеру почему не ходишь? Силы почему не просишь?
— Ходить хожу, а просить — совесть не позволяет. Я дала себе обет, спасти мальчика ценой своего дара и жизни. Видишь как вышло, жизнь мне оставили, а дар ушел.
— Ты что, сбрендила? Приходи в полночь, место знаешь!
Ночью большухи провели со мной обряд во-первых, посвятив меня саму в большуху нашей деревни, а во-вторых, делясь со мной своей силой.
— Запомни Нина, голос Татьяны был сонным и тихим, сила — не уменьшается, когда ей делишься, особенно, когда спасаешь. Мы бы пришли к тебе раньше, да узнали о случившемся поздно. Ты отдала мальчику не дар, лишь свою энергию до конца. Так делать — нельзя, нужно оставлять себе хоть немного, на восстановление. Но если бы ты оставила себе хоть каплю, он бы умер. Но, и потеряв силу, как ты считала — ты продолжила служить людям, не предала клятву, данную у озера, и это делает тебе честь.
Мой дар возвращался постепенно, нарастая с каждым днем, и, со временем, стал мощнее, чем был до всего произошедшего.
Для себя я поняла три вещи. Первая — сила в намерении. И чем оно чище и яснее — тем больше шансов добиться желаемого. Любого, даже самого невероятного желаемого. Второе — люди прикрываются дьяволом, совершая мерзкие поступки, но виноват не он. Он лишь предлагает, и принимать ли его предложения — выбор каждого. И третье. Цель оправдывает средства.
Я прочла бабушкин дневник до середины. Усталость навалилась на меня, глаза начали слипаться, я забралась на кровать, не раздеваясь, в куртке и джинсах, укрылась теплым ватным одеялом и провалилась в тяжелый сон.
Глава 11
В корнях исполинской, выкорчеванной бурей сосны виднелась хижина. Мощное дерево, не отпускавшее землю, не давало постройке сорваться вниз, в бушующий речной поток. Хозяйка маленького лесного домика, Вельва, прекрасно знала, что здесь, в глубине карельского леса, на старой финской территории ее врятли кто найдет, кроме случайного охотника, да и тот побоится зайти. По сему провидица не спешила, волоча оленью тушу сквозь густые заросли вереска. И, тем не менее, она почуяла незваного гостя.
На полу, на теплой рысьей шкуре сидела женщина.
— Здравствуй Ирген.
— И тебе не хворать, Настасья.
— Что привело тебя ко мне, снова?
Стены хижины были украшены причудливыми черепами, старинными рунами, начерченными углем и мелом и огромным количеством рогов. Были здесь мощные рога дикого тура, несколько пар ветвистых оленьих, маленькие козьи и даже рога старого как мир лося.
Хозяйка разливала ароматный лесной чай по старым походным кружкам.
— Знаешь ли ты, Вельва, что снова начали убивать ведьм?
— Знаешь ли ты, ведьма, кто это делает? О, вижу, знаешь. Это должно было произойти и произошло. И ты ждала, так ведь?
— Ирген, я не знаю, как мне быть. Прошу, помоги.
— Выпей чай!
Вельва распустила черную с сединой косу, внимательно осмотрела хижину, метнулась к стене, и, словно сомневаясь, сняла лосиные, покрытые выцветшим мхом рога, прочно прикованные к железному обручу.
— Выйди, а потом зайди снова.
Когда Настя вошла в комнату, Ирген уже была погружена в глубокий транс. Рога на голове слегка покачивались в такт ритмичным движениям плеч. С уст было слышно казавшееся бессвязным бормотание, но женщина знала, это лишь видимость. Заклятья древней Скандинавии, пробуждающие духов природы и еще Бог знает кого.
— Руку! Дай мне свою руку!
Порывистым движеньем Вельва схватила Анастасию за ледяную руку и тут же отпрянула, широко открыв глаза, со ставшими невероятно огромными зрачками:
— Я вижу твою скорбь, и сердце мое болит вместе с твоим. Но ты знаешь, многие ведьмы плохо кончают. Ты уходила от погони, когда оказалась здесь впервые. Ты могла дать бой, но решила пойти по легкому пути, и перелить свою силу до последней капли девочке, а теперь вы обе будете пожинать плоды твоего поступка.
— Я не могла поступить иначе, Фрар! Это ведь ты пришел говорить со мной?
Хриплый смех Вельвы заставил женщину содрогнуться.
— Да, это я. Ты правильно угадала. И нет. Могла. По заснеженному лесу бежать
