Сильные руки обвились вокруг меня и прижали к широкой груди.
- Это он вам помог - Жакоб, - заплакала я. – Он научил меня. Он хотел, чтобы я спасла вас, и он бы обрадовался, что у меня получилось.
Я дала волю слезам, и всё это время Эдвин держал меня в своих объятиях.
- Что я могу для тебя сделать, Эсти? – спросил он тихо.
Я помотала головой:
- Ничего. Чем здесь поможешь? Мне надо вернуться в замок. Я должна похоронить его.
- Конечно.
Эдвин разжал руки и отошёл от меня. Вмиг стало холодно и одиноко. Слёзы снова покатились из глаз. Не сразу я поняла, что происходит, но, взяв мою руку, Эдвин вложил в неё несколько золотых монет.
- Возьми. На эти деньги ты сможешь достойно похоронить своего Жакоба.
- Нет, – замотала я головой. - Я не возьму их, милорд.
- Возьмёшь, - Эдвин говорил ласково, но настойчиво. – Я не предлагаю денег за заботу обо мне – вот их ты бы точно не стала брать, но ты обязана отдать последнюю дань близкому человеку, поэтому возьмёшь эти деньги и правильно ими распорядишься.
Я поняла, что спорить с ним бесполезно. Поэтому, поблагодарив, положила монеты в карман.
Перед уходом я сменила ему повязку, рассказала, какие травы как заваривать и когда пить. Пока я завязывала тёплый плащ и давала последние наставления, Эдвин сидел на лежанке и внимательно наблюдал за мной.
- Жаркого вам хватит ещё дня на два. Дров тоже. К завтрашнему вечеру я вернусь. И, пожалуйста, милорд, постарайтесь двигаться как можно меньше.
- Не беспокойся обо мне, милая Эсти. Я никогда не забуду, что ты для меня сделала.
Встревоженная его тоном, я прервала своё занятие. Концы завязок плаща безвольно повисли на груди.
- Не смейте уходить без моего разрешения, милорд! Вы ещё недостаточно окрепли.
Сначала мне показалось, что Эдвина рассердит мой приказной тон, но неожиданно его лицо расплылось в широкой улыбке:
- Как скажет моя госпожа.
Таким я его и запомнила – могучего воина, сидевшего на разобранной лежанке в лесной хижине: заросшего, всклоченного, бледного из-за пережитой болезни. И улыбающегося.
Часть 5- Он не вышел к завтраку, - сквозь слёзы рассказывала Бланш. – Ты же знаешь, обычно Жакоб его никогда не пропускает. Я заволновалась и послала за ним Билли. Он его и нашёл. Дядюшка умер во сне, Эсти. Тихо и безболезненно, в своей кровати. Это ли не утешение?
Может, это было утешением для Бланш, но не для меня. Как бы я ни старалась заботиться о нём, но в свои последние минуты Жакоб был один. Жил один и умер один – от осознания этого сердце наполнялось скорбью.
Холодным декабрьским утром мы с Бланш похоронили Жакоба на деревенском кладбище.
После поминальной трапезы отец позвал меня к себе.
- Прими мои соболезнования, девочка. – Он обнял меня и ласково погладил по голове. - Старик любил тебя. Иногда мне кажется, даже больше, чем кто-либо из нас. И ты его любила – я знаю. Но, милая, - сочувствие в голосе сменилось укоризной. - Как бы ни была тяжела для тебя эта потеря, я вынужден напомнить: осталось всего две недели, пора готовиться к свадьбе. Дозорные говорят о незнакомых всадниках в окрестностях Бромхерста. Вероятно, это люди герцога. Думаю, со дня на день придёт сообщение о прибытии твоего жениха.
Слова отца будто сорвали завесу, за которой я пряталась от неизбежности. Необратимость и скорость приближения этой злосчастной свадьбы повергли меня в ужас. Отказаться я не могла. Просить о милости короля было уже поздно. Но и смириться со своей судьбой стало гораздо сложнее. Теперь мои мысли занимал совершенно определённый человек.
После разговора с отцом и думать нечего было о возвращении в лес. Сначала я подумывала отправить за Эдвином телегу со слугами, чтобы они доставили его в замок. Но от этой мысли быстро отказалась: пришлось бы рассказать отцу, что почти две недели его дочь провела в обществе пусть и раненого, но незнакомого мужчины. Правила приличия были грубо нарушены, а в свете предстоящей свадьбы неизвестно, как это могло сказаться на нашей семье, да и на всём Дуаере.
Не оставалось ничего другого, как довериться надёжному человеку. Я выбрала Гаспара – младшего сына нашего кузнеца. Во-первых, он был не болтлив, во-вторых, сообразителен, в-третьих, знал дорогу к лесной хижине. Ну и, в-четвёртых, однажды Жакоб лечил его отца, когда упавший молот раздробил тому ступню. Гаспар умел ухаживать за раненым, и я вполне могла доверить ему своего рыцаря.
Гаспар согласился выполнить мою просьбу. В тот же день, нагруженный припасами, тёплой одеждой и мерой овса, он ушёл в лес. Мы договорились о том, что он будет появляться каждые три дня с известиями о состоянии здоровья Эдвина.
Но следующим утром я с удивлением обнаружила Гаспара сидящим на кухне. Завидев меня, он немедленно встал и вышел во двор. Я поспешила за ним.
Гаспар ждал меня за башней из старых бочек.
- Что ты здесь делаешь? – прошипела я возмущённо.
- Простите, миледи, но в хижине Жакоба я никого не нашёл.
У меня упало сердце. В душе я знала, что так и будет, но надеялась, что Эдвин проявит благоразумие и послушается меня.
- Рассказывай. Ты всё хорошенько осмотрел?
- Да, миледи, - склонив голову, Гаспар в нерешительности переступал с ноги на ногу и мял свою шапку. – Когда я пришёл, дом был пуст. Лошади за домом, как вы сказали, тоже не было. Я вернулся, потрогал в очаге угли. Они были холодные. Ну, я переночевал, а с первой зорькой поспешил назад.
Эдвин не остался бы в хижине дольше положенного, но то, что он уйдёт сразу за мной, стало неожиданностью. Сердце тревожно забилось: а если ему станет плохо в лесу? И куда он направился?
- Ты не обратил внимания на следы?
- Обратил, миледи, ещё с вчера. Они вели прямо от дома. Чёткие, хорошо видимые следы - лошадиные, и лошадь эта точно была под всадником. Они довели меня до дороги, а там уже перемешались с другими.
- Если сэр Эдвин дошёл до дороги, то он знал, что наш замок находится ближе всех. Может, он уже здесь?
- Мне тоже эта мысль пришла в голову, миледи, - заявил Гаспар с некоторой бравадой. – Возвратившись, я первым делом пошёл на конюшни. Если раненый рыцарь приехал в замок, его лошадь стояла бы в нашем стойле.
- И ты, разумеется, её там не нашёл.
- Не нашёл, миледи.
Это было более чем странно. Почему Эдвин не поехал в Дуаерский замок, ведь по его словам, он сюда и направлялся. Решил вернуться в Бромхерст? Но это неразумно, до него неделя пути! Конечно, по дороге ему встретятся постоялые дворы, да и жители окрестных деревень никогда не откажут раненому в помощи, но на душе всё равно было неспокойно.
