происхождению, надеется на удачную политическую карьеру. Можешь представить? Он даже готов отдать меня Терехову, как какой-то товар. У мафии это новый тренд? Потому что, насколько я знаю, твой брат тоже пошел по этому пути.
– Ты отходишь от темы, – заметил Тео.
Возмущение на ее лице уступило место боли.
– Это все из-за таких, как ты и Терехов! Вы недостойны жить, в то время, как каждый день крадете чужие жизни. Единственным плохим поступком Линни было то убийство, которое она совершила, будучи ребенком в состоянии аффекта. Этот мальчик приставал к ней, маленький извращенец! Она всю жизнь винила себя за это. Моя сестра не была плохим человеком, но ей пришлось заплатить собой за грехи нашего отца. Вместо меня. Линни похитили из дома, из моей комнаты, где она спала, в то время, как похитителям нужна была я, а я в это время отсиживалась на нашем ранчо в Техасе, чтобы дать ей возможность пожить настоящей жизнью. За нее не просили выкуп. Не ставили условий. Те люди пришли с намерением убить и они сделали это. Ей выстрелили прямо в сердце. У Линни не было шансов выжить.
Она всхлипнула, снова отворачиваясь и вытирая слезы яростными движениями ладоней. В его груди поселился ледяной холод, потому что, на какой-то миг, ее горе выглядело неподдельным. Тео не хотел ей верить, но настойчивый голос в его голове утверждал, что невозможно пережить пулю в сердце. А он точно выстрелил в сердце той девчонке с сумасшедшим взглядом.
– Как видишь, не только ты желаешь моей смерти, – снова беря себя в руки, сказала она, смотря ему в глаза. – К угрозе со стороны врагов папы добавилась еще и угроза со стороны моего жениха. Но я не буду больше умолять тебя о милосердии. Таким, как ты, это чувство не знакомо. Я лишь надеюсь, что папа заставит тебя очень страдать, когда найдет. Потому что он найдет. Тебе нигде не скрыться от него, в какое бы Богом забытое место ты не уехал. А после смерти, ты будешь вечно гореть в аду за свои поступки, Тео Гвидиче!
– Я не верю в ад и рай, – сказал он, не выдавая своих сомнений относительно ее истории.
Тео собирался все проверить самым тщательным образом.
Девчонка поймала его взгляд и долго удерживала его, а потом резко встала и начала собирать посуду со стола. Мужчина тоже встал и направился в свою комнату, когда она остановила его.
– Есть еще кое-что, – раздался ее голос за спиной.
Он обернулся и увидел, как она снимает футболку, полностью оголяя торс. В любое другое время, он сосредоточился бы на ее сиськах, которые выглядели аппетитно округлыми и полными, но, в данный момент, взгляд Тео застыл на длинном багровом шраме, рассекающим ее грудину прямо между этими прекрасными сиськами. Девчонка подошла, расправив плечи и совершенно не стесняясь своей наготы, и, встала перед ним, глядя с вызовом, словно ожидая от него отвращения и брезгливости, что было бы нормальной реакцией для многих.
– Когда в следующий раз захочешь трахнуть меня, лучше оставь на мне футболку. Я уже не такая красивая, как раньше.
Подняв руку, Тео обвел кончиком пальца всю длину шрама и она, вздрогнув, отшатнулась.
– Мое любимое времяпровождение – кромсать и ломать людей, детка, – сказал он спокойно. – С чего ты решила, что шрам меня напугает?
Она отвернулась и быстро натянула футболку обратно, снова отходя к раковине.
– Кстати, как ты объяснишь этот шрам?
– Время откровенностей прошло, Тео, – вызывающе ответила девушка, начиная мыть посуду. – Думай, что хочешь.
– Попробую угадать, – прислонившись к стене и скрестив руки на груди, «задумчиво» произнес он. – Эвелин Петров пережила нападение и была спасена после тяжелого ранения врачами-героями. Естественно, твой отец позаботился о шраме, чтобы история казалась правдой. Я прав?
– Можешь не верить, но так все и было, – грустно усмехнулась она.
– Тогда ты на редкость эгоистичный человек, – заметил Тео. – Мне показалось, что этот уродливый шрам задевает тебя больше, чем смерть сестры.
Мужчина ожидал ответного выпада, но ее плечи внезапно затряслись от плача. Девчонка сползла на пол и, прижав колени к груди, уткнулась в них лицом, рыдая, словно он убил ее щенка.
Ах, да, он же убил ее сестру…
Хотя, предполагается, что она об этом не знает, потому что папочка не делился с ней подробностями и она несколько раз упомянула, что Линни похитили «они». Умная актриса. Ей бы сценарии к фильмам писать и самой в них сниматься.
Тео оставил ее рыдать и ушел к себе, чтобы, все же, проверить информацию. На девяносто девять процентов он был уверен, что все рассказанное ею – ложь, но та пуля в сердце не давала ему покоя.
* * *
В интернете действительно была информация о том, что десятилетняя дочь Петрова покончила жизнь самоубийством. У Эвелин была сестра-близнец Эванджелин, но это не доказывало правдивости ее слов. Тео решил поручить Лукасу Беннингу добыть информацию, чтобы точно знать правду. Это ничего не изменило бы и не поменяло бы его решения относительно девчонки, но он любил ясность во всем, поэтому должен был докопаться до истины.
Ложь этой взбалмошной малышки злила его. У нее не было ни инстинкта самосохранения, ни должного страха перед ним. То, что изначально привлекло его внимание к ней, в то же время приводило его в ярость. Мужчина специально не стал ходить к ней этой ночью, чтобы не испортить собственный план и не причинить ей боль.
Когда Тео злился, он спускал пар, причиняя боль другим. Однако, если он поступит так со своей игрушкой, то от нее ничего не останется для настоящего веселья. Да и чертовы принципы Викензо не позволяли ему поднять руку на женщину. Даже когда его чертов брат хотел его убить, Тео инстинктивно не мог его ослушаться. Это был результат воспитания, от которого нужно было избавиться. В него вдалбливали болью, что нельзя идти против Викензо. Каждый раз, когда он нарушал приказ брата, это приносило не чувство свободы и эйфории от собственной смелости, а зудящее внутри черепа, беспокойство, которое он не мог унять еще долгое время.
Тео ненавидел то, во что его превратили, но не мог измениться, просто уйдя. Нормальный человек возненавидел бы Викензо. Нельзя любить человека, который причиняет тебе только боль – физическую и эмоциональную. Викензо никогда не верил ему. Он всегда обращался с ним, как с психом, которого нужно опасаться, в то время, как Тео подарил ему свою преданность. Он верил в своего брата,
