выбрать верного ориентира. Даже с этой высоты я вижу только болото, на горизонте в дымке не видно ни леса, ни вершины хоть какой-нибудь горы.
Или видно? Что это там левей?
Левей…
Держаться, держаться, дарсова железка!
Выше! Правей! Медленней! Выше, да выше же! Левей!
Спустя миг я летел к земле, отчаянно проклиная строптивый меч, свою спешку и вообще артефакты.
Причём я и меч летели отдельно.
Мгновение я потратил на то, чтобы выбрать: добраться до меча и снова встать на него или же забыть о полёте и сосредоточиться на том, чтобы приземлиться.
Выбрал оба пути.
Сначала Рывком вернулся к мечу, ухватив его за рукоять и отправив в кисет, а затем выгнулся, впиваясь взглядом в стремительно приближающуюся жижу внизу, выбирая миг, когда я должен погасить набранную скорость Рывком в обратном направлении.
Справился. Почти.
С такой высоты я ещё не падал, да и до момента падения успел неплохо разогнать меч. Рывок продавил меня через тугой воздух, отбросил от болота, но он оказался чуть слабоват. Крохотного мига неподвижности я даже не заметил, меня тут же словно вбило в болото, вдавив в жижу с головой.
Что сказать? Чем быстрей ты врезаешься в воду, тем неласковей она тебя встречает. И то, что ты Предводитель, познавший стихию этой самой воды, ничего в этом не меняет.
Одно могу сказать точно — то, что я решил в воздухе подобрать меч, было очень верным решением. Не хочу даже проверять, сколько бы времени занял его поиск и насколько глубоко бы он вонзился в жижу на дне болота.
Я подпрыгнул, встал Водомеркой на поверхность болота и скользнул в сторону. То, что было у меня под ногами даже в сотне шагов от места приземления всё равно нельзя было назвать чистой водой, поэтому я омыл лицо из фляги. И задумался.
Почему я упал?
То, что я слишком резко повернул меч, это понятно. Меня повело, я наклонился на мече, и он попытался выполнить то, что посчитал приказом, это ясно. Рывками дальше я лишь сделал хуже, меч завилял, запутался куда ему лететь. Но вот почему он буквально скинул меня? Как так случилось, что он перестал притягивать к себе мои ступни? Может быть…
От размышлений мне пришлось отвлечься. Причём это было настолько необычно, что само по себе заслуживало внимания.
Нет, я не услышал звуков. Не почувствовал предупреждения Прозрения или дуновения боевой медитации. Я ощутил волнение воды, которая, пусть и грязная, густая от ила, всё равно лежала под моими ногами.
Кто-то мчался сюда, тревожа воду своими прикосновениями.
Я повернулся, вглядываясь вдаль и тут же сопоставил то, что ощущал с тем, что увидел. Люди, идущие к Небу, Мастера. Мчатся ко мне, используя схожую с Водомеркой технику. А может быть, и вовсе её саму.
Я остался на месте, не собираясь ни прятаться, ни убегать. Люди, у которых я могу узнать, где нахожусь, что случилось в Поясе за время моего путешествия, что творится в лесах Академии, через которые лежит путь в город Тысячи Этажей, и в какой стороне находятся земли Ордена Небесного Меча.
Да и что эти Мастера могут мне сделать?
Правда, через несколько вдохов моё спокойствие оказалось нарушено.
Крепкий мужчина в замызганной лёгкой броне. Я ведь знаю его, только не помню его имени. Это тот самый ватажник, что встретил мой отряд на краю болота… Когда? Два года назад? Два с половиной?
Но отсюда до края болота очень далеко, да и летел я от Перекрёстка по времени очень прилично.
С досадой скривился. Это что, я настолько плох в определении направления, что, даже видя солнце, летел в другую сторону?
Спохватившись, обратился к жетону Стража, выбрал карту, которую вложил в него ещё Клатир.
Вот точка Перекрёстка, вот дорога, ведущая к землям Ордена, солнце должно быть тут, а я, вероятно, упал вот здесь. Нет, всё верно, я почти не ошибся в направлении, разве что нужно было забирать правее. Кажется. Мне не хватает Старага, который прошлый раз помогал мне искать дорогу. Но Старага рядом нет и уже никогда не будет, он погиб на площади Павильона Алхимии в городе Тысячи Этажей.
— Эй, ты кто такой и что забыл на нашей территории?
Я коротким движением смахнул призрачную карту, которая заслоняла ватажников, честно признался:
— Забыл, как тебя зовут.
Ватажник лишь нахмурился:
— Чего? — потребовал снова. — Я спрашиваю, ты кто такой?
Я кивнул:
— Ну да, ты тоже не помнишь. Зачем запоминать имена тех, кого ты собирался убить? — усмехнулся и с издёвкой спросил: — Может быть, затем, чтобы убегать от них, когда снова встретишь?
Ватажник переспросил:
— Убивать? Чего ты мелешь? Мы честные ватажники и…
К нему вдруг шагнул один из его людей, потянулся к уху и шепнул:
— Чабол, чего-то тут нечисто.
А я, без труда разобрав этот шёпот, довольно кивнул:
— Точно, Чабол. А ты его более сильный и умный брат, верно?
Тот, что за спиной Чабола бледнеет и снова шепчет, ещё тише:
— Брат, здесь что-то не то. Такой слабак не мог забраться так глубоко в болото.
Как всё же интересно меняется ощущение мира, когда ты обретаешь новые силы и поднимаешься на новый этап. Одно из самых важных отличий Предводителя Воинов от Мастера в том, что научившись использовать все узлы меридианов Мастера непрерывно, Предводитель может, по сути, непрерывно наполнять всё своё тело силой и оказывается способен непрерывно поддерживать Покров. Одно желание и туман силы наполняет тело и больше не спешит откатываться обратно в средоточие. Первое средоточие.
Чабол дёрнул рукой, отдавая беззвучный приказ. Его ватажники, набежавшие за время разговора, по большей части Воины, использующие какие-то артефакты, а не техники для того, чтобы ходить по воде, раздались в стороны, явно собираясь напасть на меня по новой команде.
А я ничего не ощутил. Прозрение не кольнуло спину, ветер опасности не предупредил тёплым дуновением, что мне следует шагнуть в сторону.
Они слишком слабы, чтобы пробить Покров Предводителя и угрожать моей жизни.
Покачав головой, я усмехнулся:
— Честные ватажники, которые натравливают на путешественников ядовитых лягушек?
Глаза Чабола расширяются, он орёт:
— Убить его!
Всё, что он успевает — это вскинуть руку. Многие из его людей успевают ещё меньше.
Просто потому, что я произношу:
— Замрите.
Но это лишь внешнее, наносное. Печать в полсотни шагов от одного края до другого накрыла их всех мгновенно, стоило мне только пожелать.
