муинут на тридцать.
Надо признать, что минотавр прав. Несмотря на то, что день уже давно уступил свои права вечеру, возле вымощеной камнем канавы, по дну которой протекал грязный ручей, нет-нет, да и проходил какой-нибудь запоздалый путник. И если я вряд ли бы вызвал у людей подозрения, то вот минотавра не запомнить сложно. Насколько я уже успел убедиться — рогатые в Кидонии очень редкие гости. Но одно дело осознавать полезность ожидания, а другое — бороться с бунтующим желудком. И дело не в моей изнеженности. В своей прошлой жизни во время одной из командировок мне пришлось два часа просидеть в засаде возле огромной отхожей ямы. Да что там — практически в ней. Но новое тело приподнесло очередной сюрприз, оказавшись совершенно неготовым к подобным испытаниям. Хорошо хоть, что желудок пуст — я не ел уже сутки. Иначе бы точно вывернуло наизнанку.
В «засаде» мы просидели еще с час. Я даже успел привыкнуть к вони, перестав опасаться за свой желудок. За это время солнце окончательно проиграло борьбу с горизонтом и округа стремительно погрузилась в ночную тьму.
— Идем.
Минотавр без предупреждения сорвался из облюбованного нами куста и мне осталось только, выругавшись себе под нос, последовать за ним.
Спустившись по неказистой лестнице к воде, Актеон прошел по узкой дорожке метров десять и остановился возле скользкой, покрытой темно-зеленым налетом двери и потянул на себя. Окрестности огласил ужасающий скрип и дверь нехотя ушла в сторону, обнажив темнеющий провал. Бык извлек из небольшой поясной сумки необычный стеклянный шар, чем-то напомнивший мне игрушку Снежный шар и с трудом произнес:
— М….Свет!
Почти сразу шар разгорелся, словно заправская лампочка, осветив бледно-желтым светом грязные, грубые камни, которыми были отделаны стены и пол. Перехватив мой взгляд, минотавр вдруг смущенно улыбнулся:
— Хорошая штуука. Только вот с активацией у муеня проблемы.
— Почему?
— Приказ надо проговорить четко.
Тогда понятно. Моему однорогому другу тяжело даются слова без привычного «Му».
Закрыв дверь, мы стали осторожно продвигаться вглубь коридора. Света от нашего фонарика хватало, чтобы разогнать темноту метра на четыре впереди, но дальше была кромешная темнота. Я проверил, легко ли выходит нож из ножен. На всякий случай. Интересно, а бык вооружен?
Словно прочитав мои мысли, Актеон проговорил:
— Иным существам в Кидонии запрещено носить оружие. Так что со мнуой только муои кулаки.
Я подозрительно уставился на него. В ответ он усмехнулся:
— Не умею читать муысли. Му тебя все на роже было написано.
Коридор закончился внезапно, выйдя на широкую площадку, посередине которой темнел широкий, явно рукотворный пруд, с невысокими, сантиметров в десять, бортиками. Вода в нем отсюда казалась черной и какой-то маслянистой. Даже думать не хочу, как эпично мы бы туда упали без магического фонаря.
Насколько позволял свет, к площадке, помимо коридора, из которого мы вышли, вело еще семь таких же.
— И куда нам?
Бык пожал плечами:
— Не знаю.
— В смысле?!
Наверно, со стороны я сейчас напоминал соляной столп. То есть эта рогатая скотина так уверенно привела меня сюда в попытке скрыться от возмездия властей и теперь не знает, куда идти?
— Эмм, поправь меня, если я ошибаюсь, умник. Ты вытащил меня из крупных неприятностей, привел сюда, уверенно сказав, что здесь мы сможем укрыться и теперь заявляешь, что не знаешь, куда идти? Да мы даже тридцати метров не прошли! Это каким надо быть идиотом, чтобы нас тут не найти?
— Не муори. Ты сам говорил, что муесто скверное. Что муне тут делать?
Где-то за задворках моего сознания заржал Димитр.
— И теперь ты предлагаешь наугад выбрать одно из направлений? А если там какие-нибудь троглодиты живут?
— Троглодиты живут возле Узкого муоря. Что им тут делать? Решение нам подскажет он.
Актион рукой указал на застоялый пруд.
— А как? Нужно вежливо попросить? Или там живет кто-то?
Бык возвел глаза к потолку:
— Все люди такие тупые или только муне такой попался? Это Глаз Силы. Созданный в древние времена источник, который чувствует дар. Если в тебе есть хоть толика нужной силы — Глаз откликнется и покажет путь.
— Хорошо. Смотри в свою странную жижу и пойдем дальше.
— У меня нет дара. Это должен сделать ты.
Я удивленно посмотрел на своего спутника:
— Почему я?
— Потомуу что я видел, что ты сделал в том баре. Твой последний мудар.
Я напряг память, вспоминая:
— А что с ним не так? Удар как удар. Удачный, конечно, получился, но не более того.
— Ты ведь и сам знаешь, что это не так. Почувствовал… что-то во время удара.
Решив сменить тактику, я мысленно воззвал к своему «сожителю» по черепушке:
— Димитр, ты ничего не хочешь мне сказать?
Парень ответил не сразу, словно подбирая слова:
Что ты хочешь услышать от сына рыбака? Никаких особенностей, кроме умения складно расставлять слова в стихи, я за собой не замечал.
Он ненадолго задумался и продолжил:
Хотя… Знаешь, я помню один случай из детства. Мы с соседскими мальчишками решили, что будет очень забавно закопать человека по шею в землю. Ну знаешь, как в песок на пляже. Я сам вызвался — мне всегда нравилось ковыряться в земле. Гораздо больше, чем возиться с рыбой и сетями. Только вот ребята решили надо мной подшутить. Закопать — закопали, а потом со смехом убежали, крича, что вернутся завтра.
Мне было очень страшно. А потом я сильно-сильно захотел выбраться — и у меня начало получаться. Земля как будто сама приподнималась. Я оказался на свободе буквально за пару минут.
— О чем задумался? — минотавр принял мое молчание за очередной приступ тупизны.
— О твоей дурацкой просьбе. И как я должен обратиться к этой луже?
— В книгах написано, что тебе мужно испить из источника.
— Это???
Меньше всего я сейчас хотел пить непонятную жидкость ради сомнительной возможности узнать дорогу.
— А как-то по-другому? Может, лицо туда окунуть? Что тогда будет?
— Ты промуокнешь. Пей. Других вариантов нет.
Да чтоб вас всех черти драли! Ай, была-ни была. Вряд ли эта, с позволения сказать, вода, окажется гаже водопроводной в Могадишо.
Я приблизился к пруду, осторожно зачерпнул ладонями воду, оказавшуюся прозрачной. Хмыкнул. Возможно, все не так плохо, как выглядело поначалу. На деле вода оказалась не только чистой и чуть теплой, так еще и ничем не пахла. Решившись, я вновь зачерпнул ладонями и сделал осторожный глоток. Прислушался к своим ощущениям.
Ничего не произошло. Совсем ничего, если не считать рассерженного урчания желудка, запротестовавшего против такого наглого обмана.
— Кажется, твои книги наврали, Акт…
Слова застряли
