призраки там и всякое такое?
– Не совсем. Нет, не то. Монстры… ну, они похожи на людей и… у них нет каких-то необъяснимых способностей, они просто… страшные и делают ужасные вещи… вроде того. Я не видел у них клыков и когтей.
– Ты видел монстров?
– Ну… вроде того. Хотя, может мне тогда показалось. Я странный, да? – он как-то грустно взглянул на меня своими проницательными глазами.
– Э-э-э, да нет, просто как-то необычно.
– Многие говорят, что я странный.
– Ха! Тогда тебе точно повезло.
– Почему же? – монстры, судя по всему, удивляли его меньше, чем мой ответ.
– Потому что сейчас быть нормальным – это то же самое, что быть низменным мерзким придурком. Поэтому получается, что ты ушел от этой участи.
– И почему сейчас так, то есть, почему нормальное… такое?
– Я не философ, но все дело в ценностях. Сейчас просто люди совсем одурели, возводят всякое дерьмо в абсолют, при это говоря о морали и доброте. А потом добавляют, что деньги – это важно. Что важно учиться. Важно завести семью, и не стоить ныть по мелочам. И мораль. Надо быть добрым, говорят. А потом выкидывают трехдневный хлеб на помойку, – я почему-то плыл в потоке слов и не хотел останавливаться, словно впервые научился говорить и решил высказать всё-всё, – Стерилизуют котов. Кто-то действительно стерилизует котов? И как так можно, годами… нет, десятилетиями жить в одном подъезде и потом сказать, что в Америке плохо, потому что они сами плохие. Начать заливать детям о важности здорового образа жизни, и вечером выпить рюмку. Повезет, если одну… м-да… ладно, это я тут… фигня, да.
– А чем учеба плоха? Ты сказал что-то про нее.
– Да ничем, это… понимаешь, просто… вот! Моя мама все грезит, что я поступлю в вуз на какую-нибудь востребованную специальность, и все твердит мне, что ей нужен диплом, мол, без него точно без работы останусь. Да, это важно. Одиннадцать лет маловато, надо собрать полную коллекцию этих бумажек, чтобы наверняка. Так, типа, я стану большим человеком, – Андрей внимательно слушал – это было видно и это удивляло меня, – И моя мама мечтает, чтобы я стал большим человеком. Ты представляешь? Она как-то так и сказала, а мне вдруг стало обидно, ведь я почему-то думал, что родители мечтают, чтобы их дети стали счастливыми. Тебе не кажется, что это далеко не одно и то же? Порой, совсем противоположные вещи…
– Да, кажется я понял. Ты прав. Это получается глупо, вот так вот слепо гнаться за отметкой, что ты чего-то там знаешь.
– Угу.
– Но это не всегда так. Кто-то хочет учиться, и поэтому собирает дипломы. Кто-то, наверное, станет счастливым, став большим человеком.
– Да, я знаю. Мир никогда не однобок. Какой-то глупый диалог.
– Я особо не умею поддерживать беседу… – он смущённо уставился в берег.
– Нет, я не о том. Ты-то как раз хороший парень, просто… глупо. Ладно, забей.
– Может, придумаем что-нибудь?
– Что?
– Я как-то думал сделать домик на дереве, но все не начинал, – Андрей старыми кедами с торчащей в разные стороны тканью начал топтать рисунок на берегу, до которого не доставали ленивые волны, – Как тебе идея?
– Звучит здорово, но… я же… понятия не имею, куда и как делать.
– Да я тоже, просто начнем, а там как-нибудь получится. Пойдем к тебе?
– А? Ну, можно, там вроде рядом лес, и я видел в сарае инструменты.
– Тогда можно отправляться в путь, – он отряхнул кеды.
– А зачем ты стер?
– Чтобы никто не узнал о моем плане.
Он пошел в сторону дороги, бросая слова вслед:
– А ты знаешь, здесь, на озере, есть монстр. Вот его-то я и хочу поймать. Хотя бы взглянуть краем глаза на это чудо, посмотреть, как он выглядит, может, даже смогу сказать ему что-нибудь…
– Я ни черта не понял! Если он монстр, как с ним говорить? – я брел слева от него, отставая на полшага, разглядывая придорожную траву, растущую как ей вздумается. Это, наверное, и есть та самая модная свобода. Расти как тебе вздумается, – И, типа… а где он тут живет? И что кушает твой монстр? Не людей, надеюсь?
– Людей, – он ответил тут же, уверенно, словно сам видел это, – А живет он рядом, мне кажется, во-он в той пещере, – он указал пальцем на противоположный берег озера, который уже расплывался в голубой дымке. Мы отошли достаточно далеко, чтобы внезапный страх остался позади, – Ее отсюда не видно, но там она есть, я видел, был там. Да и… ты только не пугайся, это же не такой монстр, как ты думаешь. Ну, то есть, без клыков и шерсти и всяких прочих страшных штук. Он, наверное, даже слишком хороший для монстра.
– Теперь я точно ничего не понял.
– Да ладно, можешь не слушать, это я… ну, фигня.
– Нет, мне даже интересно стало.
Мы шли дальше, перекидываясь словами, как мячами для жонглирования, и каждый из нас пытался понять, о чем говорит другой. Это не так уж и просто.
Вот начали появляться из воздуха первые очертания домов, а потом и деревянные ставни, павшие заборы, пластмассовые ведра у крыльца. Мы свернули направо и пошли по главной улице, и я только сейчас, взглянув на успокаивающее безоблачное небо, понял, что день перешагнул половину пути.
– А ты здесь учишься? – вдруг спросил я.
– …и он ушел, – Андрей все еще рассказывал историю из школьной жизни, когда я перебил его, – И… что? Быстро ты меняешь тему. Вообще, нет, не здесь. Я… э-э… как бы сказать… из интерната, что-то вроде того. Учусь в другом селе, рядом, километров двадцать до него. Там не деревня, там что-то вроде маленького городка, и школа довольно большая… человек пятьсот есть. А здесь столько со всей деревни не наберется, – он улыбнулся, – Да… и как тебя занесло в эту глушь?
– Да я сам офигел, когда сюда попал. Вот, это он, – я указал на красную калитку вдали, – Дом моей бабушки. Уже близко… а что мы будем делать сначала?
– Наверное, сходим в лес и поищем дерево?
– Ну да, звучит разумно. Потом можно будет взять инструменты… стой, а из чего мы будем строить домик?
– А-а-а, хороший вопрос, – Андрей снова начал теребить подбородок, – М-м-м, знаешь… наверное, нам придется где-то найти доски… у меня есть пара идей, где их можно взять, но… на крайняк можно срубить дерево.
Я на секунду остановился, переварив в голове последнее предложение.
– Да ты шутишь! И что мы потом будем делать с этим деревом?
– Распилим на
