внуки без жёсткого контроля со стороны отца и при ослабленном внимании матери совсем отбились от рук: и дача-то им не нужна, и прежние их друзья-товарищи разъехались, и огород слишком зарос.
— Но всё это временно, Машунь! — несколько раз убедительно произнесла она, водя дочь круговыми «экскурсиями» по её же даче. — Я здесь теперь как дома. И с садоводами многими познакомилась, и намётанным глазом прикинула, у кого какие отводки попросить. К концу лета ты свою дачу не узнаешь! Ты только скажи своему Валере, что нуждаешься в отпуске именно сейчас, и перебирайся к нам. Заставим Костика заготовить дровишек. По субботам будем топить баньку. Я вам буду стряпать что-нибудь вкусненькое…
Однако Валера тоже соскучился по одной из своих ценных сотрудниц. Зазвонивший телефон Марии прервал увлекательную «прогулку». А спустя несколько минут женщина виновато объясняла домочадцам, что начальник срочно вызывает её завтра в офис. Два увольнительных дня промчались как один миг, а суббота — резервный рабочий день, и не ехать ей нельзя.
С расстроенными лицами всё семейство высыпало на дорогу, чтобы проводить Марию в город. И даже Константин, которого мирские проблемы обыкновенно не трогают, сделал перерыв в работе, чтобы убедиться в благополучном отъезде сестры.
***
Денис прекрасно слышал через распахнутые окна о том, что происходит у соседей. Осторожно, чтобы не быть замеченным с улицы, он также проводил взглядом машину женщины. А через минуту вздрогнул от радости: на дороге показался автомобиль отца!
Дети из дома напротив, вздыхая и негромко препираясь меж собой, стали подниматься по лестнице. Дядя Костя зашёл в гараж. И только Анна Борисовна, распираемая от любопытства, воинственно замерла у центральной клумбы, при этом пристально наблюдая краем глаза за приближающейся машиной.
Автомобиль остановился в аккурат за её спиной.
Вышедший из машины водитель — мужчина лет сорока, приятной внешности и опрятного вида — вежливо произнёс в направлении Анны Борисовны: «Добрый вечер!». Затем открыл ворота в металлической ограде перед своим домом, загнал машину на теневую лужайку, закрыл ворота и с восклицанием «Денис, я приехал!» скрылся с глаз пожилой дамы в глубине своего домовладения.
Анна Борисовна стрелой кинулась в гараж к сыну:
— Костик, это был наш сосед, да? Слушай, а его машина как называется? Она дорогая?
— Конечно. Автомобиль «BMW». Бизнес-класс.
— А-а-а. Бизнес-класс — это хорошо… А где хозяйка? Вот бы мне с ней познакомиться! У них такой огород ухоженный. И дом добротный, похоже, что капитальный.
— Нет, мам, — Константин достал с полки какую-то коробку и протянул её Анне Борисовне. — Подержи это, пожалуйста. Я ещё одну достану… Хозяйки в их доме нет. Ну, то есть до этого, тут жили очень ответственные садоводы, и все посадки — это, в первую очередь, их заслуга. Только они прошлым летом съехали и продали дом новым владельцам. Здесь сейчас живут отец и его взрослый сын. Он чуть постарше нашей Полины. Они вдвоём тут обитают.
— Вдвоём? — Анна Борисовна вышла из гаража, пристально всматриваясь в дом напротив. — Красивый мужчина, нестарый. Вежливый с окружающими, внимательный к сыну. Машина бизнес-класса, одет с иголочки. И вдруг одинокий? Разве так бывает?
— Отчего же не бывает? — услышав вопросы матери, ответил Константин. — Я тоже красивый нестарый мужчина. Но я ведь пока одинокий.
Учёный вынес из гаража ещё одну коробку, также вручил её своей вынужденной помощнице и принялся закрывать ворота. Анна Борисовна с каким-то щемящим сердцем критично взглянула на сына: сорокалетний дяденька, тощий, сутулый, лохматый. Вытянутые в коленях трико, бесформенная футболка, очки в толстой оправе.
«Жених и только! А ещё и с вечно пустым кошельком на свою несчастную умную голову. Что уж тут жаловаться на одиночество?».
— Ты, Костя, на себя стрелки не переводи! — сурово оборвала она нить его логических рассуждений. — Ты с наукой венчанный. Бог сам знает, кому жену в спутницы давать, а кому талант великий. А вот сосед наш, почему один? Это странно. Он ведь не учёный, значит, должна быть жена. Я так считаю.
— Да была у него какая-то. Давно. Но они с ней уже много лет в разводе, — пояснил Костя. — И его, кстати, Геннадием зовут. Геннадий Фёдорович. Мы пару раз разговаривали с ним по осени, но я не вникал в детали его семейной драмы.
Анна Борисовна ещё больше озадачилась и забормотала:
— Геннадий Федорович. Солидное имя для солидного человека. И чёрт бы побрал тебя, Маша, с твоим слюнтяем Валерой и изматывающей работой, когда тут такой жених перспективный пропадает! Ведь разминулась с ним всего на минуту! Ну, ничего, пусть у тебя, дочка, хватки никакой нет, зато у тебя есть мама, и я сумею позаботиться о тебе и твоих детях! А как было бы замечательно объединить оба дома в одно семейное землевладение! Такая территория, такое хозяйство! И у тебя жизнь наладится, и моя старость будет обеспеченной. Бизнес-класс — это обнадёживает…
— Что говоришь, мам? — Константин наконец-то справился с замком и подошёл к матери за коробками.
— Я говорю, сынуля, что Геннадий Фёдорович — идеальный сосед, и надо непременно с ним познакомиться! Пожалуй, я приглашу их завтра к нам на обед. Сварю вкусного супчика. Испеку пирогов. Жить без хозяйки ужасно! Они с сыном, наверняка, голодают и питаются одними бутербродами. А у нас в доме такая радостная и живая обстановка, не правда ли? Думаю, мы им тоже понравимся!
***
Однако на второй улице столь пристально приглядывалась к соседям не только Анна Борисовна. В доме у леса, что арендовали на лето странные, по определению Дениса, приезжие, новая хозяйка с экзотическим именем в паспорте Аурелия Канинг также подводила итоги по своим первым впечатлениям о местном населении:
— Контингент здесь, прямо скажем, не ахти: пенсионеры, дети да несколько озабоченных посадками «землекопов», — вполголоса по-русски произнесла она, обращаясь то ли к себе самой, то ли к своим слугам Кларку и Георгию, изображающим на публике её дальних родственников. — Мне даже жалко тратить на них мою магию. Но на ком-то ведь надо тренироваться?
Женщина в раздумье прошлась по комнате. С тех пор, как она тут заселилась, внутреннее убранство дачного дома претерпело значительные изменения в соответствии с её вкусом: никаких вязанных крючком половиков или разнокалиберной посуды советских времён, ничего вызывающе дешёвого и простого. Только дорогие вещи, подчёркивающие благородное происхождение своей хозяйки.
Все окна первого этажа Аурелия приказала зашторить изнутри чёрной непроницаемой тканью. И пусть дом был полностью электрифицирован и ничто не мешало зажечь свет, женщина отдавала предпочтение исключительно живому огню от множества свечей, расставленных её слугами по периметру комнат.
Беспрекословно
