— при сильном напряжении — нога болела.
Работу облегчало то, что гравитация на поверхности Весы составляла лишь двадцать пять процентов от нормальной земной и менее десяти процентов гравитации, к которой он привык на родной планете. А потому, двигаясь в неуклюжем скафандре, он демонстрировал такую стремительность и гибкость, что можно было подумать — парень родился в скафандре. Пару раз он чувствовал, что его больная нога вот-вот подвернется, однако успевал перенести вес на другую. Фисконо, как заметил Жюль, очень внимательно следил за тем, как он работает, однако если и засек один из этих моментов, то не показал вида.
Настоящие неприятности начались сразу по окончании смены. Раск и Браунсенд почти весь день болтались рядом с Жюлем, несмотря на растущую неприязнь к ним молодого человека. Каждый раз, когда кто-то из чандахаров допускал хоть малейшую оплошность, они тыкали друг друга или Жюля под ребра и обменивались сквозь шлемы многозначительными взглядами, словно говоря: «Видишь, до чего бездарны эти чанди?»
Когда все вернулись в раздевалку и сняли шлемы, Раск и Браунсенд продолжили свои насмешки. Отправляясь составлять отчет, Фисконо бросил на них предостерегающий взгляд, однако приятели его проигнорировали.
— Везет этим чанди, что Фисконо их покрывает. — съязвил Раск. — В другом месте им ни за что не найти работы.
— Разве что кочегарами на перерабатывающем заводе, — подхватил Браунсенд. — Вот там работа по ним. Нельзя же требовать настоящего мастерства от этих крестьянских увальней.
Жюль следил за группой чандахаров. Те изо всех сил старались не обращать внимания на насмешки, к которым явно привыкли, — только один из них все больше и больше заводился. Он был совсем еще молод, судя по всему, не старше двадцати земных лет. Его черные волосы падали на лоб, почти закрывая глаза, а усы, которые он, видимо, старательно отращивал, едва пробивались над верхней губой. У мальчишки горели глаза, он готов был взорваться от злости.
В надежде предотвратить скандал Жюль сделал шаг в сторону Раска и Браунсенда:
— Труд крестьянина требует гораздо большего мастерства, чем вы думаете, — примирительно начал он. — Я как-то раз попробовал, когда был помоложе, да пришлось бросить. Поверьте, таскать ящики гораздо легче, чем возделывать землю.
Браунсенд смерил Жюля взглядом, соображая, как среагировать на эти слова. Наконец произнес с презрением:
— Меня не удивляет, что тебе это показалось трудным. Самому маленькому поросенку в помете как раз и пристало отстаивать честь этих неотесанных мужланов.
Жюль пропустил момент, когда юный чанда-хар через всю комнату яростно бросился на Браунсенда Однако быстрота реакции его не подвела, а низкая гравитация позволила подготовиться к действию, пока юноша находился в воздухе для Жюля тот плыл, а не летел в воздухе
Браунсенд был захвачен врасплох неожиданным нападением. Ему едва хватило времени выбросить вперед руки, защищаясь, когда тело весом в семьдесят пять килограммов тараном врезалось в него и повалило на пол. От удара у него перехватило дыхание. Чандахар вцепился ему в глотку с намерением выпустить из него дух.
Остальные чандахары были так поражены происходящим, что на мгновение оцепенели. Зато Раск был готов к драке. На его поясе болтался гаечный ключ — один из многочисленных инструментов, необходимых грузчику. Ключ вмиг оказался в его руке. И он занес его над головой юного чандахара
Тут подоспел Жюль. Он мертвой хваткой схватил Раска за запястье и с силой потянул назад. Раск, не ожидавший нападения с тыла, хлопнулся на пол. Падая, он так медленно поворачивался в воздухе, что у Жюля было достаточно времени, чтобы развернуться, поднять ногу и нанести ему сокрушительный удар под ребра Тот потерял сознание, еще не долетев до пола.
А Жюль уже все свое внимание сосредоточил на извивающихся на полу телах Браунсенд пытался сбросить юношу, намертво вцепившегося ему в глотку. Одним прыжком Жюль оказался возле них и легким движением выбросил вперед правую руку. Удар пришелся в висок чандахара и отбросил юношу В сторону, оторвав его от Бро-унсенда, который лежал на иолу, судорожно глотая воздух Его противник, оглушенный, поднялся на колени, тряся головой в нокдауне
Тут схватка и должна бы закончиться — три горячие головы были остужены Однако краем глаза Жюль заметил движущихся на него чаидахаров. Они увидели, как Жюль ударил их товарища и, несмотря на то, что он защитил его голову от гаечного ключа Раска, решили вступиться за своего соплеменника.
Жюлю уже доводилось драться одновременно с шестью нападавшими, однако эти шестеро действовали как хорошо слаженная команда. Обычно в спонтанно возникающих драках нападавшие действовали неогранизованно; даже имея общую цель, они не могли не мешать друг другу, тем самым давая опытному борцу возможность для маневра.
Чандахары этой возможности Жюлю не давали. Двое схватили его за лодыжки, крепко сжав их вместе и пригвоздив Жюля к месту. Еще двое прижали к бокам его руки. Пятый обхватил его за пояс и поднял изумленного деплейнианца в воздух. Шестой, согнув руку в локте, зажал шею Жюля и резко запрокинул его голову.
В таком положении, зажатый со всех сторон, Жюль был лишен возможности найти точку опоры, чтобы воспользоваться своим бойцовским искусством. Будь он хоть чуточку слабее физически, его убили бы на месте. Жюлю пришлось напрячь всю свою сверхъестественную силу, чтобы высвободить правую руку. С молниеносной стремительностью, присущей д’Аламберам, он схватил за ноги мужчину, державшего его за пояс. Одного мощного толчка оказалось достаточно, чтобы свалить того с ног и вся конструкция тут же распалась. Жюль, оказавшись на полу среди сплетенных тел, отчаянно молотил руками и ногами.
— Что здесь происходит? — прогремел с другого конца раздевалки бас Ласа Фисконо.
Битва тут же прекратилась. Гнев, бешенство, напряжение, только что вырвавшееся с такой силой, мгновенно улеглись. Каждый из находившихся в комнате осознал, что его работа висит на волоске и надо вести себя поосторожнее. Фиско-но упер руки в бедра и свирепо уставился на присутствующих.
— По мне, все это смахивает на драку, — сказал он, — а я терпеть не могу драк между людьми, которым приходится вместе работать в опасных ситуациях. И требую того же от вас. А потому лишаю всех, замешанных в стычке, недельной зарплаты.
— Но я не… — запротестовал было Браун-сенд.
— Ты дрался, — сурово констатировал Фис-коно, — и один ты этого делать не мог. Ни ты, ни кто-либо другой. Надо на корню пресечь все это безобразие, пока не кончилось тем, что кто-нибудь из вас погибнет там, снаружи. — Он
