Такой высоты кувырок, ещё и с падением, прошли бесследно. Не обнаружив травм, я стал искать глазами ту злосчастную корову, но стадо в испуге отошло.
Пастух и мальчишки, стоявшие недалёко от нас, ошеломлённые не сводили с нас глаз. Я всё оценил и взвесил, а они как будто ждали чего-то ещё. В удивлённых застывших позах рассматривали меня и мою собаку. Никто не ожидал такой резвости от собаки. Я с того раза не повторял опытов с отгоном коров, баранов или других животных.
После переезда в квартиру, Рекс в походах стал пристраиваться сзади. Я считал это обучение и дрессировка, не замечая, что придя домой и вымыв собаку в ванне, она лежит дольше обычного, прежде чем восстановиться. Теперь я знаю, собачий век короткий, и чем крупнее собака, тем короче век. Служебные собаки как моя, на службу принимаются до восьми лет, а на пенсию уходят в девять. Рексу было одиннадцать. Он уже был пожилой для собак. Я отмечал его легкую хромоту, отмечал мозоли на локтевых сгибах, пожелтевшие и сточившиеся зубы, отмечал, но не принимал его старость.
В лето, когда Рексу было одиннадцать лет, к моим знакомым приехал мальчик шестнадцати лет, по имени Антон.
–Коля, ты часто ходишь в лес? – спросили знакомые.
–Ну, не так чтобы очень…, Два, три раза в месяц хожу.
–Как пойдёшь, возьми Антона. Ему хочется в лес, в горы, а сходить не с кем.
–Приходите, обговорим.
Пришли, обсудили. Решили через день идти на ближайшую вершину, попутно набить кедровых шишек. Рекс с нами. На следующее утро, Антон с рюкзаком пришёл к дому. Я и Рекс ждали, спустившись с четвёртого этажа. Рекс дрожал от возбуждения, натягивал поводок то в одну, то в другую сторону, вынюхивал в скверике у дома деревья и кусты. Изредка поднимал на меня полные удивления глаза, мол, почему не идём в лес, ведь мы, кажется в лес пошли?
Когда подошёл Антон, мы отошли за дома, я отпустил собаку с поводка. Пока шли по асфальтированной дороге, было опрометчиво не следить за Рексом. Легковые автомобили нет-нет да проносились мимо нас. Встречались на пути, то люди, то собаки, то свиньи или куры. Курицы меньше всего интересовали собаку. Он помнил и знал тех, что были у нас, знал, что их нельзя кусать, с ними нельзя играть, да и со всеми другими животными нельзя. Издали, видя кого-то, смотрел мне в глаза и ждал команды. Я хлопал чуть заметно ладонью по ноге, что означало – ко мне, и Рекс спешил выполнять. Подбегал, я пристёгивал поводок и тогда он, расслабившись, наблюдал за существом, таким интересным и загадочным. Перед подошвой гор, у производственного здания, к нам, как и каждый раз, прицепилась мелкая собачонка. Старая знакомая, терроризировавшая всех проходивших мимо собак и людей. С каждой встречей, понимая свою безнаказанность, собака приближалась к самым лапам Рекса, то с одной стороны, то с другой. И в этот раз едва не тяпнула зубами сзади, хорошо он прочувствовал дистанцию, и круто развернулся к лающей и злобно скалившей зубы собачонке. В этот раз она долго и злобно преследовала нас, и, пройдя на безопасное расстояние, я спустил Рекса с поводка.
–Отпустили бы раньше, – огорчённо, с обидой за Рекса и за нас, проговорил чуть слышно Антон.
–Нельзя, моя собака должна быть воспитана. Я хочу послушную, уравновешенную и умную.
–Значит пусть кусают его такие шавки?
–Ну, укусить он себя, как ты видел, не позволил. А такое поведение, как у многих, оно доставляет часто большие проблемы. Я отпускаю тогда, когда уверен, ничего не случится, никого не укусит и я контролирую поведение своей собаки. Гуляй, Рекс.
Отцепив с поводка, я некоторое время ещё следил за ним. Всё было так, как я делал всегда, и он всегда спокойно продолжал следовать в сторону леса, но в этот раз собачка довела его. Он побежал в сторону леса, как бы и не помня про то, что существует какая-то надоедливая собачка. Я всегда зорко следящий за поведением и движениями Рекса, расслабился. Лишь краем глаз посматривал за ним, он пробежал к лесу, затем чуть в сторону, как бы вдоль леса. Вдруг понёсся, что было сил в сторону собаки. Он перехитрил меня. Кто бы стал рассказывать не поверил, всё произошло так, словно он просчитал свои действия и мои, и не просто просчитал, но и схитрил. Что здесь происходит? Рассудочная деятельность ли, навыки, привитые и приобретённые за десятилетие жизни рядом с одними и теми же людьми? Но в простые рефлексы – я не верю. Что-то более сложное и мало отличимое от мыслительного процесса. Я рванулся наперерез. Я сразу понял его намерения. Но скорость моя и его, были разными, хотя и расстояние от меня до злосчастной собаки было в три раза меньшим. Собака поняла опасность, и побежала к ногам вышедшего хозяина, старого деда с палкой вместо костылька. Но дед сам был напуган крупной собакой, набежавшей молниеносно и не издавшей ни звука. Рекс схватил собаку за загривок и принялся трясти из стороны в сторону. Собачка визжала так, что казалось, ей причиняют нестерпимую боль, несовместимую с жизнью. Когда я подбежал, Рекс выпустил собаку, продолжавшую визжать, прося защиты и жалуясь. Она прижалась к ногам деда и той злобы, что показывала всегда, не было и следа.
–На поводке своих волкодавов надо водить! – злобно сказал дед.
–Извините, как он проскочил, не заметил. Извините.
А Рекс, взятый снова на поводок, испытывал небывалое умиротворение, довольство жизнью и прошедшей воспитательной работой. Антон тоже был доволен, хваля и подбадривая Рекса. Только я ругал и грозил, но мои угрозы ничуть не портили радости от произошедшего ни Антону, ни Рексу. И работа по воспитанию, действительно не пропала, собачка запомнила нас и лаяла после этого происшествия только издали, не пытаясь больше приблизиться и куснуть сзади.
7
Подойдя к краю леса, сделали первый привал. Антон не уставал. Небольшого роста, щуплый городской мальчик, он имел выносливость, которою имеют в наше экологически не здоровое время, немногие. Кому приходилось подниматься в крутую гору достаточно продолжительное время, знают, что такой подъём походит на бег. Начинает не хватать воздуха, ноги деревенеют от ходьбы, во рту появляется сухость и жжение. Я чаще хожу с Рексом вдвоём, и темп ходьбы задаю я, но с кем-то третьим, как правило, тот не выдерживает моего темпа. Тогда я начинаю лениться, и новый темп вызывает усталость и леность. Но Антон шёл ровно и упорно.
