– Да это понятно… Я говорю, что в клубе думают…
Время пролетело незаметно. Санитар, который присматривал за порядком в парке, окинул компанию выразительным взглядом и постучал пальцем по циферблату наручных часов.
– Я скоро снова приду. – Фолко поднялся со скамейки.
Краем глаза Тайна заметила, что Мила за его спиной копается в апельсиновых корках. Это было странно, потому что на людях старшая сестра Олеси всегда притворялась мягкой игрушкой.
– Обязательно приходи! – воскликнула Олеся. – Не забудь апельсины.
– Приходи, приходи, – кивнула Тайна, заглядывая Фолко за плечо.
Мила снова лежала на скамейке, между горкой апельсиновых корок и блокнотом.
– Ты меня не проводишь? – спросил Фолко, забрасывая блокнот в рюкзак.
– А… ну да, пойдем.
К воротам больницы они пошли окольным путем.
– Скажи, как это – ничего не помнить? – нарушил молчание Фолко.
– Наверное, плохо, – безразлично пожала плечами Тайна.
Она-то, к счастью, прекрасно помнила все, что с ней было, начиная с пробуждения в бетонной канаве.
– Я помогу тебе все вспомнить, – пообещал юноша. – Мы найдем твою семью…
– Ну да, а в крайнем случае новую сделаете, – раздалось за спиной.
Тайна и Фолко одновременно повернулись на голос и увидели Кристину. Художница выглядела хуже обычного, словно последние несколько недель провела в концлагере, а не в психиатрической лечебнице. Темные глаза на осунувшемся лице странно блестели.
– Что тебе? – поморщилась Тайна.
– Ничего особенного. Просто поговорить.
– Давай поговорим.
Кристина бросила презрительный взгляд на Фолко и холодно произнесла:
– Давай уж лучше за ужином. Вы так мило воркуете, не хочу вам мешать.
Не дожидаясь очередного ехидного комментария, Тайна двинулась в прежнем направлении, к воротам больницы. Замешкавшийся Фолко догнал ее спустя несколько секунд.
– Интересно, что ей от тебя нужно?
– Как «что»? Поговорить. – Тайна удивленно посмотрела на своего спутника. – Ты же слышал.
– Ну да, а о чем?
– Если хочешь, я тебе все расскажу, когда ты в следующий раз апельсины принесешь.
Фолко украдкой оглянулся и произнес:
– Мне вот что интересно. Кристина до сих пор пользуется своим… даром?
– Нет, – уверенно ответила Тайна. – Ее картинки больше никого не могут убить.
– Это точно? Почему ты так решила?
– Я видела, как она нарисовала одного из санитаров, мертвого, в петле. Он до сих пор жив, ходит как ни в чем не бывало и даже не думает вешаться.
– Понятно, – кивнул Фолко. – Но это еще ничего не доказывает.
– Разумеется, доказывает. – Тайна наградила молодого человека прохладным взглядом. – Кристина все время что-то малюет – на стенах, подоконниках, даже на салфетках в столовой. Сегодня за завтраком Мамонт вытирался такой. Ее рисунки лишились силы.
– Интересно почему…
– Какая разница? – безразлично уронила Тайна.
* * *
На ужин была запеканка из гречки. Тайна без энтузиазма прожевала сухую, царапающую горло массу и запила ее глотком чуть теплого чая.
– Она права, – вслух подумала Тайна.
– Кто? – спросил сидевший напротив нее Мамонт.
– Одна больная из нашей палаты. Она считает, что повара нас травят, и постоянно пишет об этом президенту.
– А, ну это еще ничего, – молодой человек издал басовитый смешок. – В нашей палате один дед письма самому Ленину пишет.
Однажды Тайна своими глазами видела Ленина, на балу у мадам Тюссо. Но тот факт, что некоторые пациенты краснодарской психиатрической больницы состояли в переписке с экспонатами «Лучшего в России музея восковых фигур», явился для Тайны новостью.
– И что, Ленин ему отвечает? – спросила она.
– Сомневаюсь, – фыркнул Мамонт. – Ну а то, что нас травят, я с первого дня понял. После того, как на завтрак дали кашу с салом!
За спиной Тайны возникла Кристина.
– Наелась? Идем.
Тайна, без сожаления оставив гречневую запеканку, пошла следом за художницей. Мамонт и Олеся проводили их удивленными взглядами. Девушки молча поднялись на второй этаж и остановились возле окна. В коридоре никого не было.
– О чем будем говорить? – поинтересовалась Тайна.
За окном начинало темнеть. Ветер стих, и парк пребывал в оцепенении, словно зачарованный гипнотическим маятником.
– О нас. И о том, что здесь творится, – проговорила Кристина.
– Я уже знаю, что повара нас травят… если ты об этом.
– Слушай, не придуривайся, – устало отмахнулась Кристина. – Все очень серьезно. Или ты думаешь, я просто так решила поболтать?
– Рассказывай. Я слушаю.
Кристина задумчиво посмотрела на деревья за окном, хотя казалось, что ее взгляд устремлен намного дальше.
– Все дело в этой больнице, – сказала она. – И в Игоре Валерьевиче. Его интересует не только психиатрия. Он исследует… таких, как мы.
– Каких таких? – не поняла Тайна.
– Каких таких! – передразнила Кристина. – Экстрасенсов. Сверхлюдей. Тех, кто обладает особыми талантами!
– А я здесь при чем?
Некоторое время Кристина молча стояла, сложив руки на груди и глядя на Тайну.
– Я так и знала, что у тебя не все дома. Ты не просто странная. Ты вообще ничего не понимаешь!.. Посмотри. – Она задрала пижаму, продемонстрировав впалый живот и торчащие тазовые кости. – Что это, по-твоему?
– Шрам, – пожала плечами Тайна. – От моего жала.
– Точно. А где шрам от моего меча? Следователь говорил, что ты не была ранена, а я отлично помню, как проткнула тебя насквозь!
Тайна расстегнула пижаму, обнажив грудь. Никакого шрама не было.
– Нет шрама, – согласилась она, застегивая пуговицы. – Ну и что здесь такого? Это же был всего-навсего меч. Почему я должна меняться из-за какого-то меча?
– Наш дорогой доктор как-то сказал, что экстрасенсы нашего уровня чаще всего бывают сумасшедшими, – покачала головой Кристина. – Хорошо, попробуем по-другому. Ты хочешь, чтобы тебя изучали?
– Конечно нет, – не задумываясь, ответила Тайна. – Этого мне совсем не хочется.
– А тебя будут изучать, можешь мне поверить! Я тоже не сразу поняла, что здесь происходит. Игорь Валерьевич пользуется гипнозом, он каждый день вводит меня в транс. Я сама рассказала ему про рисунки и про все, что делала с их помощью! Он действительно хочет вылечить меня, – Кристина нервно рассмеялась, – вернуть мне мои способности!
