Я застонала. Затылком ударилась о стекло. Перед глазами плыло, отступившее возбуждение в мгновение стало сильнее прежнего. Яков приподнял мою ногу ещё выше. Всё быстрее и быстрее.
— Ничего, — зашептала, обхватывая его шею. — Ничего… — хотела поцеловать, но он резко сжал мои волосы. Взгляд в глаза и быстрые толчки.
Я прикрыла глаза. Прижалась губами к его шее. Аромат дорогого мужского парфюма окончательно лишил рассудка. Я превратилась в желание. Его пальцы вдоль моего позвоночника, его мощные глубокие толчки…
— Сзади ты всё-таки лучше, — только на секунду он вышел. Снова развернул меня.
Я налетела на стекло, упёрлась ладонями. Он внутри…
— Да… — просипел. Потёр мой клитор, сдавил и выпустил. Круговым движением по самой чувствительной точке. Снова сдавил.
— Да… — его сип и мой стон.
Я уже ничего не видела и не слышала. Огоньки внизу расплывались, превращались в размазанные блики. Живот свело, ноги ослабели, подкосились. Яков подхватил меня под животом и вогнал член так, что я закричала. И снова закричала — миллиард электрических разрядов пронзил меня. Дрожа, я что-то шептала, а он гладил меня между ног. Его проникновения становились всё быстрее и быстрее. Ещё и ещё…
— Хорошая девочка… — лбом он упёрся в мой затылок.
Я чувствовала, как он пульсирует во мне, как выплёскивается толчками его сперма. Чувствовала его удовлетворение, удовольствие, и от этого моё собственное становилось ещё сильнее. Пальцы мои оставили на стекле влажный след, когда ладонь соскользнула вниз. Я прижалась лбом, боясь, что всё-таки потеряю равновесие.
Яков крепко сжал мою руку. Оказавшись к нему лицом, я смутилась. Не знала, что говорить, да и надо ли.
— Надеюсь, ты не скажешь, что жалеешь?
— Не скажу, — отозвалась и отвела взгляд в сторону.
И я, и он были обнажены, но в отличие от меня Яков не чувствовал неловкости. Разглядывал меня, а я, ещё не отошедшая от случившегося, пылала. Бёдра были влажными, липкими, низ живота немного тянуло, грудь ныла. Вспышка, совершенно не походящая на то, что я знала до этого.
Глядя на собственное отражение в стекле, я поморщилась. Если собрать все крупицы наслаждения, испытанного мной с мужем, их бы не хватило и на десятую долю, что я получила с этим мужчиной.
— Вот и хорошо, — раздался его голос у меня за спиной.
В отражении я видела его размытый силуэт. Даже не подумав прикрыться, он прошёлся по комнате.
Я подняла свою разорванную блузку, но только хотела накинуть, он остановил:
— Это тебе сегодня не понадобится.
Я замерла. Он же наполнил бокалы шампанским. Поставил на кровать блюдо. Нерешительно я подошла и, прикрываясь скомканной блузкой, присела рядом. Он подал мне клубнику, перед этим щедро вымазав её сливками. Следом — шампанское.
— С чего ты взял, что я останусь? — взяла ягоду. Пригубила игристое вино.
— Тебя никто не ждёт.
— Нет, — ответила я, немного заколебавшись. — Но…
— Это был не вопрос, Мира, — прервал он меня. Положил ладонь мне на бедро и стал потихоньку массировать колено, продвигаясь всё выше. — Тебя никто не ждёт. Поэтому ты останешься. Я так хочу.
Первым, что я увидела, открыв глаза, было блюдо с остатками клубники, стоящее на тумбочке возле постели.
Вчерашний вечер и минувшая ночь не были сном. И отчёт в том, что сделала, я тоже себе отдавал. Присела, прикрываясь одеялом, хотя могла бы и не делать этого. В номере, как и в постели, я была одна. Ни вещей Якова, ни его самого. Только на столе возле железного ведёрка лежало…
Поднявшись, я подошла ближе.
— Сукин сын, — выдавила, взяв банкноты.
Оценил Серебряков меня дорого, ничего не скажешь. Как элитную шлюху! Но это было ещё не всё — поверх денег лежала упаковка контрацептивов. Так называемые экстренные таблетки от последствий. Ночью, когда он кончал в меня, его это не заботило.
С яростью я швырнула деньги вместе с таблетками обратно и резко развернулась. На мягком ковре цвета слоновой кости выделялось пятно от пролитого шампанского, бокал так и валялся рядом. Придерживая у груди одеяло, я остановилась напротив окна. Внизу туда-сюда сновали машины, темнели раскрытые зонты.
— Дура, — с досадой сказала сама себе.
Ни визитки, ни записки… Открыв сумочку, я проверила телефон. Ничего. Только пропущенный от Стаса. Стас…
Откинув одеяло, я села обратно на постель. Отложила телефон и посмотрела на ведёрко. Золушка на одну ночь. Неплохое бы было название для любовного романа. Понимала ли я, что за этим ничего не последует? Да. Конечно же я это понимала!
Лежащий возле бедра телефон завибрировал. Я вздрогнула. Снова Стас. Смотрела на фотографию, сделанную, казалось, в прошлой жизни, хотя с того дня прошло чуть больше года. Стас с перекинутой через плечо спортивной сумкой на фоне тренировочного центра. Человек, готовый сметать любые преграды на пути к цели. Именно за такого мужчину я вышла замуж три года назад. Того Стаса, которым он стал, я не знала. Не знала и не хотела знать. Это была ещё одна причина для того, чтобы провести эту ночь с Яковом. Я должна была сжечь мосты. Ни единого шанса самой себе. Никакой возможности отступить и вернуться к мужу.
Автобус отъехал от остановки, а я так и осталась сидеть на продавленном кресле. Пятка моя упиралась в неработающую печку, от окна дуло так, что приходилось кутаться в чужое пальто, а я провожала взглядом вывеску бизнес-центра «Vostok-Zapad». Из гостиницы я вышла с твёрдым намерением прийти к Серебрякову и кинуть деньги ему в лицо. Вернуть его помощнице пальто, забрать куртку и… И всё. Оставить позади и эту ночь, и мужчину, напомнившего мне о том, что я способна не только с утра до ночи ковыряться в подброшенной жизнью грязи, но и чувствовать. И унижение тоже оставить позади. То самое, которое я испытала, увидев на столике деньги.
Только ничего у меня не вышло. Бизнес-центр остался позади, я же прижалась головой к холодному стеклу. Нужно было заехать к Стасу и взять какие-то вещи. Завтра. Сделаю это завтра.
От ближайшей к дому подруги остановки идти было ещё минут десять. Почти ничего не замечая, я шла вперёд. Остановилась только, чтобы купить в торгующем хлебом ларьке печенье к чаю. Во внутреннем кармане сумочки лежали деньги. Тратить я их не собиралась. Были ещё и те, которые Яков швырнул мне в спину в вечер нашей первой встречи.
— Их я тоже верну, — пообещала сама себе, расплатившись с продавщицей.
Верну. Буду откладывать и обязательно верну. Хотя… Этот мерзавец должен мне за разорванную блузку. Так что немного я могу оставить себе с чистой совестью, тем более что блузка не моя, а Тамаркина. Пусть даже она и отдала мне её с концами.
— Ничего не хочешь мне сказать? — спросила подруга.
Это был первый вопрос, который она задала, вернувшись с работы. Неплохое приветствие. Но другого я от неё и не ожидала.
