— Так что тебя гложет?
— Работу снова потеряла, а через неделю платить за лечение мамы. Я на мели, меня уже квартирная хозяйка из доброты душевной кормит. Не справилась я…
Мне горько это признавать, ведь я сама уговорила маму лечиться, и сама же обязала себя платить за лекарства. И вот, спустя год сдулась.
— Ты это вот брось, — гудит седая голова, Гринь присаживается рядом на подоконник, гладит меня по плечу. — Денег дам, и работу тоже. Ты не бросила меня, за это щедро вознагражу!
Смотрю в поблекшие серые глаза, усмехаясь. Это невозможно, долг отдавать тоже нечем, поэтому, не возьму я у старика деньги.
— Я не могу… там много, больше ста тысяч, — качаю головой, размышляя, в какой банк податься за кредитом завтра.
— Аленка, у меня есть, гораздо больше. Ну куда мне их, солить что ль?
— Детям своим.
— Мои сыновья уже взрослые, им мои копейки не нужны, — грустно говорит Гринь, потом берет меня за руку и странно смотрит. Я уж было хотела не так понять его, подумав, что мой старый начальник клеится ко мне, но дело в другом. — Я всегда хотел дочку, вот такую, как ты. Но моя жена рано ушла, туда, откуда не возвращаются. Другую не смог полюбить. Вот и остался без дочери. А глядя на тебя я, я мечтаю, что ты и есть моя малышка. Ты даже похожа чем-то на мою Риту.
— Мне очень жаль… — шепчу, зная, что Гринь никогда не говорит о своей семье и тем более о мечтах. Я вывела его на откровения двумя словами всего лишь, тем, что отказалась от помощи.
— Если жаль, то давай номер карты, я скину нужную сумму. Отдашь, когда сможешь. А если не сможешь, то и ладно. Я немолод, и если что случится, то с собой взять не смогу все равно, эти бумажки. Тебе нужнее.
Гринь уходит снова к столу, на котором лежит старик. Он будто сравнивает себя с ним, хотя еще не так стар.
— Вот этот дед сможет забрать с собой накопления, квартиру, машину? Ведь у него по-любому есть и деньги, и жилье. И пес есть, Ромео, золотистый спаниель… и его с собой не заберет.
Я удивленно смотрю на Гриня, откуда он знает, что есть у этого человека? ладно про деньги и квартиру догадаться не сложно, но собака…
— Это твой знакомый? — спрашиваю не просто из любопытства, вдруг друга поддержать нужно.
— Нет. Просто нашел сначала шерсть собачью на его одежде, а потом вот, — протягивает мне фотографию рыжего песика, такого милого, что у меня глаза щиплет от слез. Он теперь где-то один, раз хозяин его здесь.
— Может, родственники песика заберут? — предполагаю, уже решив отыскать его.
— Даже деда никто не заберет. Приезжал его поверенный, рассказал, что старик сам нанял ритуальную службу, оплатил и похороны, и место на кладбище. Нет у него родных. Только этот пес. Там на другой стороне посмотри.
Я переворачиваю фотографию, и вижу надпись: «Это мой пес Ромео. Если со мной случилось что-то, значит он остался один в квартире. Не сочтите за труд, позвоните по этому номеру и сообщите об этом абоненту. С огромной благодарностью, Устименко Борис Юрьевич.»
— Слушай, надо позвонить же… — вскакиваю с подоконника, волнуясь уже всерьез. — Ведь дедушку привезли вечером, значит Ромео сутки скоро, как один.
— Я позвонил. Говорю же, приходил поверенный уже. Его можешь не готовить к похоронам особо, некому на него смотреть. Завтра в полдень ритуальная служба приедет за ним.
Вечером Гринь уезжает домой, обещая договориться о новой работе для меня, с одним из своих многочисленных друзей. Мне очень нужна работа, необходима. Хоть бы у него получилось.
Я закрываюсь изнутри, выпроводив двух санитаров за территорию морга, они дежурят в своей каморке. Мне совсем не страшно одной, стелю себе на кушетке в ординаторской. Здесь уютно, везде кусты в горшках, телевизор на стене, можно спать, или смотреть фильмы до посинения. Имеется небольшой холодильник и чайник с микроволновкой, в которой я разогреваю свой ужин.
Ночью почти не привозят «постояльцев», редко. Сплю спокойно до утра. И только одна мысль не дает покоя — как там, в неизвестной квартире красавец Ромео?
Утром с санитарами одеваем тело старика, готовлю нужные документы, и уже в восемь часов еду по адресу, который нашла в книге регистрации «постояльцев» нашего «отеля».
Первый день лета, солнце сегодня жарит с утра, во дворах тишина. Никто не торопится в школу, каникулы, да и выходной день дает немного отоспаться. Я нахожу нужный подъезд и стою на крыльце, разглядывая домофон. Подождать, когда кто-нибудь войдет или выйдет, или позвонить в любую квартиру. Но мне неловко, в воскресное утро многие отдыхают.
Выбираю первый вариант, жду, сидя на скамейке. Недолго. Вскоре домофон пищит и из подъезда выскакивает маленькое солнце.
— Ромео! — зову, пес мне как родной стал, так долго я разглядывала его снимок. Собака сначала останавливается, а потом радостно мчится ко мне, скулит и тычется в мои руки. Милый…
— Вы кто, девушка? — слышу над головой.
Я и не заметила, что следом за собакой вышел молодой мужчина, и в руках у него поводок. Значит, за Ромео есть кому приглядеть, я могу спокойно уходить. И даже немного жаль, почему-то…
Глава 14
Сашка
Ромка вперед меня выскочил из подъезда, устремляясь к незнакомой девушке, сидевшей на скамейке. Та знает его имя, зовет. Неужели у Юрьича есть родня? Мне даже страшно стало, за сутки я успел свыкнуться с мыслью, что Ромка мой теперь.
— Бедолага… — ласкает девушка пса, жалея его. Ее правая рука зарывается в золотистую шерсть, а пес тычется в левую ладошку и скулит.
— Вы родственница Бориса Юрьевича? Откуда вы знаете Ромку? — спрашиваю, напрягшись. Я не отдам пса.
— Нет. И Ромку не знаю, — тихо говорит девушка, все так же лаская пса, даже не смотрит на меня. — Я ему привет принесла, от хозяина.
Ничего не понимая, я молчу. Девушка поднимается, поправляет длинные волосы. И тут поднимает голову, глядит прямо мне в глаза. Мне будто под дых. Аленка, с васильковыми глазами.
— Я в морге работаю… здесь недалеко, — объясняет она, не понимая, почему я так рассматриваю ее лицо. — Сегодня готовила его хозяина к погребению… хоть и перчатки, но запах, наверное, все равно есть… вот Ромка и признал меня.
Девушка лепечет, все тише и тише, тоже разглядывая меня. Но я не вижу, что она меня узнала, просто моя безмолвность ее удивляет.
— Ну… у собак нюх же… Ладно, я пойду. Я просто переживала о песике.
— Откуда вы узнали о нем, — прорезается мой голос, преодолев сухость в горле.
— А… вот, — девушка протягивает мне фотку Ромки, — мы нашли в кармане покойного.
— Ясно, — роняю я, глядя, как девушка треплет за уши пса, на прощанье.
С языка рвется вопрос — ты Алена, которая работала на «скорой» год назад и спасла меня? Но я только разглядываю пушистые длинные волосы цвета карамели, ладную фигурку и любопытные синие глаза. Это точно она! Тогда на ней была шапочка и маска, но я уверен, что не ошибаюсь. А еще помню мягкость теплых губ, на моих губах, когда она делала искусственное дыхание мне.
