— Что значит кукрить?
— Делать воду безопасной для азарцев.
Безопасной. Она вновь вспомнила покрытое ожогами тело Олыны.
— Как это происходит технически? Ну… как кукрят?
Он поморщился:
— Об этом тебе расскажут хранители.
— Почему хранители?
— Потому что я не хочу.
Мира бросила на него угрюмый взгляд:
— На острове вас тоже называли мокрозявом.
— Называли, — нехотя подтвердил Гай.
— Значит, вы такой же, как я. Тогда почему не хотите рассказать? Я ведь ни о чём вас больше не прошу!
По лицу лодочника скользнула усмешка, будто он хотел возразить: «Пока не просишь». Но промолчал. Мира решила не отступать.
— Пожалуйста, расскажите, что меня ждёт, — она подалась вперёд, коснулась его холодной и шершавой руки, заглянула в лицо. — Ведь вы тоже мокрозяв!
— Я лодочник, а не мокрозяв, — сказал он таким тоном, что Мира отпустила его руку.
— А в чём разница? — резко спросила она. — В лодке?
— В том числе. Ещё в инструкции.
Она опешила:
— Какой инструкции?
— По которой я не должен с тобой разговаривать. Забрал, доставил, всё, — он сплюнул за борт.
Мира нервно рассмеялась:
— Какая может быть инструкция посередине реки?! Кроме нас двоих об этом разговоре никто не узнает.
Он усмехнулся:
— Сразу видно, что ты не служила в армии.
— Да, представляете, такая вот аномалия: не служила.
Она ожидала, что он скажет: ещё послужишь. Но Гай промолчал. Наверное, тоже следовал какому-то пункту инструкции. Её жгло разочарование: какой же он оказывается солдафон! Тупой исполнитель приказов! Мира всю жизнь ненавидела таких вместе со всеми их инструкциями. Жить нужно, следуя порывам души. Только тогда человек может называться человеком. Чувствуя, как пылает лицо, Мира перегнулась через борт и, набрав пригоршню воды, умылась. Она ощущала на себе взгляд лодочника, но когда подняла голову, он смотрел мимо неё, на реку. Нужно успокоиться. Психозами и истериками от этогомужика ничего не добьёшься.
— Хотя бы где находятся эти хранители, вы сказать можете? — спросила она, не рассчитывая на ответ, но Гай произнёс:
— В Башне.
— Как она выглядит?
— Большая дура. Хорошо охраняемая. Рабочие мокрозявы содержатся на нижнем этаже с пятью уровнями охраны.
Миру покоробило словосочетание «рабочий мокрозяв». От него несло предопределённостью судьбы и металлическим запахом простейших механизмов.
— И много нас там?
— Не знаю, не пересчитывал.
Скорее всего, их система здесь построена, как у неё дома: сначала становишься мокрозявом и кукришь, что бы это не значило, потом за какие-то заслуги можешь дослужиться до лодочника. Тебе выдадут лодку, станешь таким вот бородатым вонючим уродом, будешь плавать по реке и плевать за борт. В черничной мгле реки промелькнуло нечто большое. Мира напрягла зрение, но больше ничего не увидела. Показалось — река же Мёртвая.
— И что, все мокрозявы потом становятся лодочниками? — спросила она.
— На всех лодок не хватит, — ответил Гай.
Всё выходило, как она и предполагала.
— И за какие заслуги можно стать лодочником?
Он не ответил.
Мира склонилась над водой, думая, как построить разговор дальше. Всё же, на какие-то вопросы лодочник отвечал. Значит, нужно придумать те самые, правильные. Больше всего её интересовало, как попасть домой. Но спрашивать о таком у работорговца, априори обречено на провал.
«А если пригрозить, что расскажу в Башне о том, что он нарушил инструкцию? — подумала Мира. — Хотя нет, с этим кренделем шантаж не прокатит. Не исключено, что никакой инструкции на самом деле не существует. Выставлю себя дурой и ничего больше».
Но если не шантажом, то как?
Что ценят работорговцы больше всего? Конечно же, деньги.
— Вам за меня островные много хотели заплатить? — осторожно спросила она.
— Для них — много; для меня — мало.
— А если я заплачу больше, вы меня отпустите?
Гай перевёл на неё тяжелый взгляд:
— Нет.
— Но почему?! Я заработаю, клянусь! И сразу же верну. С процентами.
— Нет! — оборвал он. — Я должен привезти тебя в Башню. И баста.
От злости у Миры задрожали губы, и на глаза навернулись слёзы.
— Но я могла утонуть! Вы же можете сказать, что не успели меня выловить.
— Я не мог не успеть.
Надо же, какое самомнение!
— Если не отдам в Башню я, тебя всё равно найдут агенты, — сказал он мягче.
Агенты… Это ещё кто?
— Я притворюсь азаркой! — с жаром возразила Мира. — Не буду пить неоткукренную воду…
— Тебя раскусят. Поверь мне, у них в таких делах большой опыт.
Она подалась вперёд и, сжав его кулак в своих ладонях, попросила:
— Так научите, как нужно, чтобы не раскусили!
Его рука двигалась, толкая весло. Вперёд-назад, вперёд-назад. Плащ сполз с плеч Миры, холодный ветер пробирал насквозь.
— Пожалуйста. Я заплачу! — сказала она.
Гай поморщился:
— Что ты заладила: заплачу, заплачу. Богачка нашлась. Я должен привезти тебя в Башню. Всё.
Она покусала губу. Может, попробовать соблазнить его? Вспомнился взгляд, которым Гай окинул её, когда только выловил.
Миру охватила внутренняя дрожь: сорокалетних мужиков ей соблазнять не доводилось. Если уж совсем честно, именно соблазнять, не доводилось в принципе никого. Всё было с точностью до наоборот: влюбляясь, Мира каждый раз боялась быть отверженной и осмеянной. Поэтому первым делом, начинала высмеивать, дерзить и хамить объекту влюблённости. В душе она мечтала, чтобы возлюбленный пробил брешь в стене её насмешек, и Мира с радостью сдалась на милость победителя. Но, то ли стена была слишком толстой, то ли рыцари перевелись…
Чтобы не грустить в одиночестве у заплаканного окошка, она заводила романы с парнями, которые ей не очень-то и нравились, но которым нравилась она. Через какое-то время отношения с ними наскучивали, и Мира говорила «прощай» без сомнений и сожалений.
Она исподтишка взглянула на лодочника — абсолютное несовпадение с тем, что она любит. Ей нравились гладковыбритые голубоглазые блондины — и чтобы подбородок с ямочкой, как свидетельство твёрдого характера. А не такой косматый зверь.
Мира сдержанно вздохнула: надо перешагнуть через себя и работать с тем, что есть.
