— Слушайте, ну я уже не девочка, поэтому мне кажется это просто нормальным.
— Я знавал многих людей, которые сохраняли психологическую гибкость и в старости. В том числе глубокой. И, смею вас уверить, они производили впечатление куда более счастливых людей, чем те, у кого сознание закостенело уже к тридцати-сорока годам. По той простой причине, что они более полно и ярко живут. Они открыты новому и не боятся пробовать, начинать и меняться в ту сторону, которая на основе новых приятных открытий, нравится им больше.
Скрестив руки на груди, я усмехаюсь:
— Впечатление, что вы мне что-то продаёте.
Он откидывается назад. На губах играет улыбка.
— Обратите внимание, вы только что подтвердили то, что я сказал.
— И что же я подтвердила?
— То, что вам не нужен мой ответ для того, чтобы избавиться от душевной боли и чувства вины. Он нужен вам для того, чтобы его отсеять. Я ничего вам ещё не предлагал, но вы при этом уже мысленно мне отказали.
Прислушиваюсь к себе. Вздыхаю.
— Да, наверное, вы правы. Наверное, я просто так защищаюсь.
— А от кого?
— От вторжения в личное.
— Мы с самого начала общения говорим о личном. И я не думаю, что если мы станем говорить о погоде и, — он указывает в окно, — об этих чудесных, пролетающих мимо домиках и деревьях, вам будет интересно.
— А мне разве должно быть интересно?
— А разве нет? Предпочитаете скучать?
— Я могу почитать что-нибудь. Развлечь себя сама.
— Нет, не сможете.
— Это почему это? — скептически удивляюсь я.
— По двум причинам. Сильные переживания на тему личной жизни не дадут вам сосредоточиться на чём-либо ином. И вы сможете всерьёз интересоваться только аналогичными темами. А это будет продолжать вас терзать. А вторая причина — я ещё не ответил на ваш вопрос, о том, как могу помочь вам. А значит, вы будете испытывать любопытство и либо снова зададите до конца поездки мне этот вопрос, либо останетесь неудовлетворённой. А это только добавит дискомфорта.
— Да вы манипулятор.
— Нет, — качает головой он. — Для манипулятора я вам слишком много объясняю.
Опустив голову, тру пальцами лоб. Снова смотрю на него. А он — на меня. Ждёт.
— Ну, хорошо, — говорю я. — Я открыта для вашего предложения.
Он беззлобно усмехается, берёт за железную ручку подстаканник и делает пару глотков чая. Ставит обратно, принимает ту же позу.
— Предлагаю устроить небольшой блиц.
— Хм, интересно. И о чём?
— Пока не скажу. Поймёте сами. Отвечайте только "да" или "нет". Не знаю — не принимается. Окей?
— Окей.
— Сильные эмоции владеют нами.
— Да.
— Сильные эмоции мы расцениваем, как негативные или как позитивные. Нейтральными они не бывают.
— Да.
— Сильные негативные эмоции могут напрочь вытеснить недавние сильные позитивные эмоции.
— Мммм… Да.
— И наоборот.
— Да, конечно.
— Только "да" или "нет", пожалуйста. Это важно.
— Хорошо, извините.
— Когда вы зашли в купе, вас одолевали сильные негативные эмоции.
— Да.
— Вы испытывали потребность от них избавиться.
— Да.
— На наш с вами разговор вы уже возлагаете надежду, что это получится сделать.
Внимательно смотрю в его карие глаза. Он невозмутим. Уверен в себе, но самодовольства я не вижу.
— Да, — отвечаю я.
— То есть вы ждёте от меня, что я дам вам сильные позитивные эмоции.
Опа. Надо же как… Как он интересно подвёл к этому? Хм. И что же мне ему ответить? Правду?
— Я… Дело в том, что я не могу сказать, что я…
Он качает головой.
— Формат ответов вы помните? Вы приняли эти условия блица.
— Помню, но ваш вопрос…
— Такой же, как и другие. И если бы вы могли ответить "нет", вы бы уже это сделали. Не так ли?
Он заставляется меня смутиться. Отвожу взгляд в сторону, поправляю одежду, причёску. Сажусь к нему полубоком, но по-прежнему держа руки скрещенными на груди. Мне так спокойнее.
— Я повторю утверждение. Вы ждёте от меня, что я дам вам сильные позитивные эмоции.
— Да, — тихо вздохнув, смущённо отвечаю я.
Он подвигается вперёд, чуть наклоняется ко мне.
— Прервём блиц на несколько секунд. Дайте мне свою руку.
— Хорошо, — тихо говорю я.
Высвобождаю руку, протягиваю ему. Он берёт меня за запястье, легонько и даже, наверное, нежно, проводит пальцами другой руки по обращённой вверх ладони. Затем отпускает.
— Спасибо. Продолжим блиц?
Оставшись в некотором недоумении, убираю руку и кладу её на колено.
— Я не уверена, что что-то поняла из этого опыта, но хорошо… Продолжим.
Он снова откидывается назад, прислоняется спиной к стене. Что-то Артур долго не идёт. Специально?
— Второй раз дать мне свою руку вам было значительно легче.
— Да.
— Это произошло потому, что вы уже имели такой опыт и удостоверились, что это безопасно.
— Да.
— Вы насторожены по отношению ко мне.
— Да.
— Но уже менее, чем были всего полчаса назад.
— Да.
— Это произошло прежде всего потому, что между нами сократилась дистанция.
— Мммм… Да.
— Можно утверждать, что сокращение дистанции между вами и мной приводит к большему комфорту и интересу в нашем общении с вашей стороны.
— Да.
— Уровень близости определяете вы сами.
— Да.
— Любая моя попытка слишком быстро уменьшить эту дистанцию будет воспринята вами, как агрессия в ваш адрес.
— Да.
— Даже если она вами выдумана.
— Да.
— Это означает, что вы предпочитаете ведущую роль в теме сокращения дистанции со мной.
— Да.
— Более того, и с другими людьми тоже.
Задумываюсь.
— Да, — спустя несколько секунд отвечаю я.
— Вы — одинокий человек.
Непроизвольно кусаю губу.
— Да.
— Вы закрыты для мира.
— Да.
