Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
— Кстати! — У меня созрел весьма насущный вопрос. — А по времени эта клятва как-нибудь ограничена? Или вы теперь всю жизнь со своим корявым пальчиком будете мне семейную идиллию обламывать и «Должок!» кричать вместо «Горько!»? А то, может, и Форсет от меня услуг наперед по той же самой причине потребовал? И теперь я буду, как рабыня страсти, ой, прошу прощения — долга! — переходить из рук в руки, словно полковое знамя?
— А разве семейная жизнь не предполагает какие-то взаимные обязательства и долги? — удивился Рицесиус.
— Для того, чтобы были долги, — наставительно сказала я, — для начала было бы неплохо иметь эту семейную жизнь! Вы же меня ее лишили на неопределенное время. И сейчас мы будем разговаривать о компенсации. Моральной!
— А физической? — вкрадчиво полюбопытствовал бог.
— Предлагаете Кондраду вставить куда-нибудь батарейку? — задала вопрос, глядя на Рицесиуса широко раскрытыми наивными глазами. — Чтобы наверстал побыстрее? Так меня запах паленой резины слегка пугает, знаете ли!
— Не пошли! — погрозил мне Рицесиус пальцем, зависая над мечом.
— Куда пошли? — прикинулась я дурочкой. — Тут одна комната… и та… по принципу «заходи, кто хошь!». Швабру некуда поставить!
— Ты к мужу вернуться собираешься? — перебил мои излияния рогатый «кастрюль».
— Собираюсь! — закивала я головой.
— Тогда останешься вместо меня на месяц здесь! — нагло заявил бог.
Я поковыряла в ухе с задумчивым видом и переспросила:
— Останусь здесь вместо вас? — Кастрюля громыхнула, кивая. — Зачем?
— Будешь моей И. О.! — торжественно возвестил бог. — Временно исполняющей обязанности бога войны!
— Че-э-го? — Я думала — ослышалась. — ИА я твоей буду, понимаешь! Осликом таким — ИА! — взорвалась я тайфуном. — Огромным таким ослом отпущения с громадными ушами! У кого-то бывают козлы отпущения, а я стану ослом. Это если соглашусь!
— Тогда я убью Кондрада! — заявил беспринципный шантажист, плотоядно облизываясь. В руках замелькали ножи, топоры и прочий бутафорский хлам. Ну иллюзионист! Громовержец хренов!
— А я грохну тебя! — запрыгнув, встала я на кресле в полный рост и уперла руки в бока.
— Я — бессмертный! — похвастался Рицесиус, спрятал свои орудия труда и попытался показать мне язык. Именно что попытался. Язык прищемило упавшее забрало, потому как я прицельно метнула розовую жуть. Естественно, попала.
— Мне по фигу! — честно призналась я. — Один тут тоже наивно полагал, что он бессмертный, а как за яйца взяли, так и коньки откинул. Кощеем покойника звали. Если ты моего мужа хоть пальцем тронешь, я не только яйцо твое найду! Я «утку» тебе презентую! Зайцем поставлю! И сеанс иглоукалывания пропишу!
Рицесиус пережил несколько неприятных секунд, спасая язык. Жаль только, заживает все на них, как… как… в общем, мало ему прищемило! Я надеялась, что получится больше!
— Грубиянка! — заржал бог. — Но ты мне нравишься! С нашим пантеоном так и нужно!
Не проняло! Зайдем с другой стороны.
Я слезла с кресла, доковыляла до склада металлолома и, проникновенно заглянув в прорези шлема, спросила:
— Почему бы не отправить нас сюда вдвоем с Кондрадом? И медовый месяц бы наладился, и от нас сплошные благодарности. «С милым рай и в шалаше», а?
В ответ получила:
— Это священная гора! Кумовство тут исключается, и так родственничков развелось — некуда плюнуть! — Взгляд Рицесиусастал острым. — Поэтому Кондрада — НЕ БУДЕТ! Не хватало мне здесь этого черного воителя и буйного родственничка в своем доме, чтоб хозяина подсидел!
Я настаивала:
— Нет, ну я-то тебе зачем?
Бог почесал место сверху, примерно опознанное мной как затылок, и ответил вопросом на вопрос:
— Слышала про новые веяния?
— Ага, краем уха, — никак не могла взять в толк, при чем тут это. На всякий случай признаваться в обилии знаний не спешила.
— Так вот, в наше болото нужно привнести свежую струю! — просветил меня местный главрук.
Ага! Бобровую! Чтоб ему факелом три дня затор пробивали, ацтоеборец хренов!
— Дуста? — Главное, уточнить! Чтобы ненароком не ошибиться! В дозе!
— Почему «дуста»? — обиделся бог за коллег. — Я говорю о свежей струе…
— Мускуса, — подсказала добрая я, нимало не смущаясь.
— Тьфу на тебя! — добродушно заявил Рицесиус.
— Но-но! — надулась в ответ, складывая руки на груди. — На меня ничего не надо — ни «фу», ни «тьфу». А то саботаж устрою!
— Не надо саботаж, — пошел на попятный бог, или кем он там себя считал… с прикушенным основным органом. — Наше жилище твоего саботажа не переживет. И что мне потом делать? Глобальное землетрясение устраивать, чтоб вернуть уважение верующих? Или всемирный потоп?
Привел основной аргумент:
— Я в отпуске восемь сотен лет не был!
— Ага! — узрела я новую возможность покачать свои права и восстановить ущемленную справедливость в отдельно взятом случае. Главное, не переборщить и не восстановить против себя лично. — А теперь за мой счет собрался погулять?!
— Нет. — Бог почесал «кастрюль». К слову, в этом любимом чесательном месте шлем уже блестел. — Не за твой, а за ваш. Кондрад мне должен!
— Кому он должен, я того «прощу». По маковке, — порадовала я оппонента. — Раза два или три. Со знанием дела и с полной самоотдачей.
— Илона! — рявкнул бог, грозно вращая зенками. — Не груби старшим!
— А вы не размахивайте здесь пенсионным удостоверением! — буркнула я в сердцах. Но чуточку присмирела и поостыла.
Пару минут мы пялились друг на друга, и тут до меня дошел размер катастрофы.
— Стоп! ЭТО жилище?! — возмутилась я. — Мне на этом сквозняке месяц куковать?! Вы, наверное, в натуре прикалываетесь?
— Зато всегда приятная свежесть! — легко парировал бог.
— А спать где? — не унималась я.
— Трон трансформируется в кровать, — поведал мне бог и своим заявлением увеличил мои глаза на пару размеров.
— На всеобщем обозрении? — У меня слова уже не вылетали, они выдавливались, как тугое тесто из мясорубки. — А… О… Э-э-э… У вас коммуна хиппи?
— Неа! — радостно сообщил мне металлоид. (Не поняла, и чему этот хмырь так радуется?! Одиночеству?) — Тут только я сплю, а остальные у себя. Но! — поднял он палец. — Это пункт связи!
— С кем? — У меня возникло одно из редких полуобморочных состояний. — Ик! Связей с кем?
— С богами! — наставлял меня на путь истинный или сбивал с него извращенец в скафандре. — Здесь у нас проходят собрания…
Ой, что-то мне от его идей шибко поплохело! И мысли всякие неправильные и неприличные вырисовываются… Кыш, кыш!
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
