Я поставила подпись, где требовалось, и отдала бумаги Воровскому.
— Отлично, — выдохнул он. Мне показалось, с облегчением. — Добро пожаловать в компанию «Финансист». Ваша стажировка начнется с завтрашнего утра. Начало рабочего дня в девять часов утра. Как стажер, в шестнадцать часов вы будете свободны. Дресс-код обязателен для всех сотрудников.
Мой голос прозвучал так резко, что я его не узнала.
— Да, — добродушно кивнул в ответ Воровский. Тиран исчез. Растворился. На меня снова с интересом посматривал обаятельный миллиардер.
— Всего хорошего! - прошипела я.
Поднялась из-за стола и быстро вышла. Мне хотелось бежать прочь из этого пропитанного роскошью места. Бежать так далеко, чтобы никто не нашел. И никогда, никогда сюда не возвращаться.
— Елизавета, ваш паспорт! — окликнула меня Анна, и я чуть не врезалась лицом в приоткрытую дверь.
Вспомнила, что шуба тоже осталась у Анны в шкафу, и медленно обернулась.
В тот миг мне не нужна была шуба. Я готова была оставить все здесь, лишь бы никогда больше не встречаться с господином Воровским и его преданной секретаршей Анной.
Закинув в сумочку паспорт, я быстро завязала пушистый пояс на жемчужной норке и бросилась прочь из приемной. В голове крутилась одна единственная мысль: "Я ему не позволю".
Глава 10. Воровский
Воровский вышел из своего кабинета, когда дверь приемной со звоном захлопнулась. Претендентка сбежала.
Ему стало не по себе. Он не любил давить на женщин, а Лиза оказалась слишком упрямой. Он даже не был уверен, что окончательно добился от нее согласия. Знал же, блондинку не стоит брать. Рискнул и, похоже, проиграл.
— Михаил Викторович, зачем вы так с ней? — подлила масла в огонь Анна. — Она ведь ничего плохого не сделала. А теперь будет нас ненавидеть.
— Не будет, если ты хорошо постараешься, — холодно ответил он.
Секретарь вздохнула.
— Тебе за это платят, Аня, — рыкнул Воровский. — Господин Азуле был в восторге от фотографии, а значит, наша обязанность – нанять девушку. Девушек со знанием французского в нашем городе не так уж и много. Не искать же их по всей России-матушке. Подружись с ней.
Завибрировал напоминанием планшет.
— Заседание совета директоров начинается через пять минут, — спохватилась Анна. — Вас будут ждать, Михаил Викторович.
— Верно, — кивнул Воровский и быстро покинул приемную.
Но ни совет, ни последующий восторг звонившего по видеосвязи француза Азуле никак не помогли избавиться от нехорошего чувства, что он сделал что-то не так. Весь оставшийся день Воровский мысленно возвращался к утреннему инциденту и злился на себя. Знал же – блондинку брать в дело нельзя. С блондинкой всегда что-то может пойти не по плану.
«Она всего лишь претендентка, которую нужно взять на работу, — пытался избавить себя от прогорклого чувства гадливости он. — Ее сестричка серьезно вляпалась с долгом. Пусть отрабатывают, если не хотят нехороших последствий».
Послезавтра прилетает Азуле. Надо, чтобы к тому времени Лиза научилась выполнять все, что от нее требует устав, и не взбрыкнула. А взбрыкнуть, судя по ее поведению, она может. Других претенденток нет. Одна надежда на Анну. Иначе француз сорвется с крючка, а вместе с ним миллионы прибыли.
Вечером его ждали в клубе, но он резко передумал ехать на встречу с партнерами. Вместо этого отправился домой.
Открылись автоматические ворота, и темно-синий кроссовер Воровского припарковался рядом с ухоженным газоном.
Он подхватил с переднего сидения пакет с лакомством для собак и покинул машину. Поднялся по ступеням в свой роскошный коттедж, созданный из стекла и бетона, и распахнул входную дверь. Ему навстречу радостно несся доберман-пинчер. Воровский усмехнулся и похлопал питомца по спине. Энергичный, бесстрашный и ловкий – доберман был идеальным компаньоном для одинокого мужчины.
— Сидеть, Тайсон!
Груда мускулов послушно осела на пол. Воровский подбросил вверх сахарную косточку, и та мгновенно пропала в зубастой пасти питомца.
— Хороший Тайсон, — улыбнулся Воровский.
Бросил ключи на столик в роскошной холостяцкой гостиной, оформленной в пепельно-серых тонах, и поднялся на второй этаж по металлической лестнице у стены.
Вошел в спальню, сбросил пиджак и начал медленно расстегивать пуговицы на белой рубашке. Проклятое чувство, преследовавшее его с самого утра, никуда не хотело уходить. Он никак не мог понять, отчего. Все шло по плану. Его деятельность предполагает некоторые риски, и одним из рисков является не особо приятное общение с несговорчивыми клиентами.
Осознание прорвалось в разум внезапно. Больно ударило в самое сердце, и он уже не мог спокойно дышать. Сорвал рубашку и с яростью бросил ее на широкую постель. Хлопнул дверью спальни так сильно, что задрожали стекла в окнах, и бросился вниз по лестнице. Судорожно распахнул бар в гостиной и выдернул пробку из бутылки виски. Плеснул янтарную жидкость на дно стакана из чешского хрусталя и залпом выпил. Мелко дрожали руки. Память лихо рисовала картины, от которых он тщетно пытался избавиться пять лет подряд, и он снова плеснул виски в стакан.
Грохот выстрелов, скрежет тормозов, мертвый водитель, крики шестилетнего сына…
«Папа! Папа!»
«Миша!» — теперь уже Лада, любимая жена. Душераздирающее «Мишааа!» Плач сына. Кровавые потеки на стеклах. И мрак.
Из мрака Воровский выполз только месяц спустя, когда вышел из комы. Сына и жену к тому времени похоронили на городском кладбище.
«Зачем вы меня спасли?» — с ужасом спрашивал он у врачей, у партнеров по бизнесу, и больше всего на свете желал умереть. Вернуться к тем, кого любил больше жизни.
Он ненавидел врачей и деловых партнеров, которые вытащили его с того света, но исправить было ничего нельзя. Убрать хотели Воровского, но что-то пошло не так. Пуля попала в водителя, а потом струхнувший наемник палил без разбора, по всем подряд.
Его раненые жена и сын погибли в автокатастрофе, а он по дичайшему совпадению обстоятельств выжил. И самое жуткое во всей истории было то, что Воровского заказал ничего не значащий конкурент, Жорик Вацлавский. Так, мелкая сошка и пьяница, возомнивший себя пупом земли. Со всеми крупными бизнесменами у Воровского были взаимовыгодные договоренности, там сбоев быть не могло. А Жорик позавидовал и решил перекроить бизнес по-своему. Видимо, слабоумие и отвага являлись его главными козырями.
