Современный период. Прекращение существования СССР в 1991 г. ознаменовало завершение действительно богатого качественными исследовательскими работами о Советах 1905–1917 гг. этапа историографии, который сменился новым, постсоветским этапом, отличавшимся принципиально противоположным отношением к проблематике Советов, что было, несомненно, связано с причинами политико-идеологического характера. Стали появляться публикации и работы, посвящённые другим аспектам периода 1905–1917 гг. – императорской семье, Государственной Думе, правым политическим партиям, либеральному движению, культуре и искусству, повседневности. Проблематика Советов практически сошла на нет. Если какие-то авторы и касались её, то только вскользь, как, например, А.С. Вальдин в связи с рассмотрением проблематики Декабрьского вооружённого восстания 1905 г. в Москве[60]. В 2005 г. Институт российской истории РАН подготовил коллективную монографию, посвящённую 100-летию начала Первой русской революции 1905–1907 гг.[61] В сущности, если говорить о подходах к пониманию Советов, эта работа, скорее, резюмировала достижения отечественной историографии. Полноценных научных работ, содержащих новые концептуальные положения, связанные с Советами 1905–1917 гг., в современной историографии фактически нет. Вероятно, именно поэтому рассматриваемые сюжеты перешли в область научно-популярной, массовой литературы[62]. В то же время нельзя не отметить, что в современной исторической науке был намечен подход к рассмотрению Советов 1905 г. как институтов формировавшегося в ходе революционных событий гражданского общества в России[63].
Несколько иначе обстоит ситуация с Советами 1917 г. Определённое место в осмыслении их сущности занимают работы В.П. Булдакова, в частности, его известная книга «Красная смута» 2000 г. По его мнению, «рабоче-советская демократия могла лишь безнадёжно пародировать сельский сход»[64]. Развивая эти представления в более поздних работах, автор утверждает, что Петроградский совет, образованный в феврале 1917 г., был «безвластным: он не имел ни аппарата, ни финансовых средств», «был довольно разношерстной и “бесформенной” организацией»[65]. Несколько в иной форме, но близкий по общей оценке к Булдакову взгляд на Советы выражают такие современные исследователи, как Ю.С. Пивоваров[66], А.Н. Медушевский[67].
100-летие Февральской революции, отмечавшееся в 2017 г., стало поводом к некому концептуальному осмыслению всех связанных с ней событий, в том числе и таких, как создание Советов в 1917 г. Поэтому исследователи обратились к событиям февраля 1917 г., попытавшись дать своё понимание сущности Советов[68]. Однако они, скорее, дополняют существующие представления, нежели дают основу для концептуально новых суждений. Определённого внимания заслуживают исследования А.Б. Николаева, посвящённые образованию Временного комитета Государственной Думы и Петроградского совета в февральские дни 1917 г.: автор, анализируя свидетельства об истории создания Совета, отмечает неразрывную связь левого крыла депутатов Думы (А.Ф. Керенского, Н.С. Чхеидзе) с Советом, заключая, что оно и сыграло решающую роль в создании последнего в стенах Таврического дворца, укрепляя тем самым его авторитет среди населения[69].
Отдельно необходимо сказать о том, как освещена исследователями проблема военных (комитетских) революционных организаций в армии и на флоте в указанный период. В современной историографии появляются работы, кратко освещающие деятельность Всероссийского военного союза в 1906–1909 гг. и других подобных ему военных организаций эсеров в Сибири, на Дальнем Востоке и в других уголках страны, где предполагалось создание (или создавались) комитетские организации[70]. Определённое место в литературе уже с советского периода имеет традиция обращения к сюжетам, связанным с созданным в 1916 г. в Томске Военно-социалистическим союзом, призывавшим к организации в армии советов (комитетов)[71]. Однако остаётся необходимость комплексно проследить, как распространялась, популяризировалась идея создания комитетов в армии и на флоте в разных частях России, проанализировать, под какими лозунгами выступали те, кто ставил вопрос о комитетских организациях.
