— О дитя, просто тренируйся. Только от навыков владельца зависит, насколько оружие опасно.
— Однако даже ребенок может случайно убить кого-нибудь.
— Совершенно верно. — Могвид потянулся к гребню. — Позволь помочь тебе.
Оборотень принялся расчесывать гриву Дымки, причем получалось у него гораздо лучше, чем у Элены.
— Я сама.
Кобыле явно нравилось внимание оборотня. Расположение животного он купил угощением — сладким вяленым корешком.
— Не беспокойся, мне это занятие доставляет удовольствие. Бедняжки заслужили немного ласки, у них был тяжелый день. — Могвид посмотрел на девушку своими диковинными глазами с вертикальными зрачками. — Ладно, хватит о лошадях. На самом деле я пришел составить тебе компанию, ты здесь совсем одна. Почему ты ушла от всех?
— Кажется, мое мнение не особо им интересно.
— Хм… Как это знакомо. — Он улыбнулся. — Я тоже стараюсь держаться в стороне. Боюсь, мне не понять человека. Си'лура — изолированный народ, мы живем в самом сердце Западных Пределов, в стороне от людей, и лишь изредка видим одинокого стрелка или капканщика. Мне не слишком уютно рядом с остальными…
Он запнулся, словно пытаясь справиться с накатившими слезами, и проговорил тихо:
— Особенно когда дом так далеко.
Взяв щетку, Элена принялась чистить бока Дымки.
— Я понимаю тебя, — пробормотала она.
Глубокая тоска вдруг овладела ею. Девушка услышала тихую мелодию: Ни'лан взялась за лютню. Одинокие ноты разносились в воздухе, точно ласковое тепло костра, оживляя ночь и проникая в самую душу. Однажды Эр'рил рассказывал, что в инструменте нифай обитает древний дух ее погибшей земли. И, слушая печальный голос, Элена поняла, что это правда. Песнь о разрушенном доме и утраченных друзьях пробралась в самое сердце: она тоже потеряла так много — мать, отца, тетю и дядю. Оставалось надеяться только на то, что брат Джоак, похищенный на улицах Уинтерфелла темным магом, еще жив и находится где-то в землях Аласеи. Она тайно мечтала вновь обрести его в этом долгом трудном путешествии.
— Джоак, — прошептала девушка, прижавшись лицом к боку Дымки. — Ты обещал, что всегда будешь рядом, так держи слово.
Могвид насторожился.
— Ты что-то сказала?
Она улыбнулась и покраснела.
— Нет, извини. Просто кое-что вспомнила.
Он понимающе кивнул.
— В мыслях о доме удивительным образом смешиваются тоска и радость.
— Да, именно так.
Элена опустила голову, пытаясь скрыть навернувшиеся слезы. Раньше оборотень представлялся ей весьма неприветливым: всегда один, говорит мало, недоверчиво изучает всех прищуренными глазами. Теперь же, казалось, она начала его понимать. Может, они не такие уж разные.
Оба чистили и причесывали Дымку молча, погруженные в свои мысли. Заметив на губах Могвида мимолетную кривую усмешку, Элена приняла ее за печальный отголосок воспоминаний о родине.
Вскоре в наступивших сумерках на конской шкуре заиграли серебристые отсветы, и они отступили, любуясь работой.
— Теперь намного лучше, — улыбнулась Элена. — Спасибо.
— Нет, это я должен благодарить тебя за позволение помочь. Приятно поговорить с человеком, разделяющим твои чувства.
Будто вспомнив о чем-то, Могвид вдруг похлопал по своей кожаной куртке. Он нашарил что-то во внутреннем кармане.
— У меня есть для тебя подарок. Совсем маленький.
Наклонившись, Элена разглядела, что лежит на его ладони.
— Желудь.
— Да, я нашел его возле того большого дуба.
— Но почему ты… То есть зачем…
— Знаю, это пустяк. Я собираю самые разные вещицы. То, что для одного человека мусор, для другого — великая ценность. Я слышал, что сказала Ни'лан: лес мертв. Стало жаль его, вот я и поднял желудь, чтобы посадить в каком-нибудь чистом месте и дать лесу шанс возродиться. — Могвид потянулся к карману. — Извини, это сущая глупость.
— Нет, нет! — Элена взяла руку оборотня в свою и забрала желудь; сжав в ладони, она поднесла семя к груди. — Какое доброе намерение… Спасибо, Могвид. Я сберегу твой подарок.
— Мне подумалось, раз мы оба лишились родного дома, может, удастся вернуть к жизни хоть чей-то. — Его голос дрогнул. — И тем самым воскресить частичку потерянного нами.
На сей раз Элена не стала прятать лицо — по щеке скатилась одинокая слеза. Она хотела, чтобы Могвид понял, как сильно ее тронули последние слова. Казалось, оборотень был потрясен такой реакцией. Он виновато уставился себе под ноги.
— Прости, я не подумал…
— Нет, Могвид.
Девушка протянула руку, и на мгновение показалось, что си'лура готов отшатнуться — будто ему вдруг захотелось оказаться за тысячи миль отсюда. Она сжала его плечо и открыла рот, но…
— Разве тебе не пора спать? — раздался за спиной суровый голос Эр'рила. — Завтра тяжелый день, и лучше тебе как следует отдохнуть.
Отпустив плечо Могвида, она обернулась.
— Я чистила Дымку.
Воин пропустил объяснения мимо ушей.
— Могвид, насколько я помню, твоя стража первая. Держись поближе к Кралу.
— Я как раз собирался идти, — кротко кивнул оборотень, проходя мимо Элены.
— И будь начеку, — крикнул вслед Эр'рил, и в его тоне прозвучал скорее упрек, чем наставление.
— Не будь с ним так суров, — нахмурилась Элена. — Он не солдат, а странник — вроде меня.
Эр'рил презрительно фыркнул:
— Я хорошо разбираюсь в людях. Он лентяй в вечном поиске легких путей.
Девушка забросила щетки и гребни в фургон и резко опустила перед лошадью ведро с водой, слегка обрызгав наставника.
— Да, а ты на удивление хорошо разбираешься в людях.
Она сердито затопала к разложенным спальным мешкам, поглаживая спрятанный в кармане желудь — напоминание о том, что внешность обманчива: внутри крошечного слабого семени живет могучий дуб. Эр'рил не смог заглянуть глубоко — ни в нее, ни в Могвида.
— Что это с девчонкой? — донеслось до нее ворчание наставника.
«Ничего, — безмолвно ответила Элена. — Ровным счетом ничего».
Эр'рил стоял спиной к огню. Издалека казалось, будто пламя вьется у самой опушки, однако тепло едва достигало поста. До сих пор Орда не покидала леса, но оставлять лагерь без охраны было слишком опасно. В защитном круге небольших костров, которые должны были остановить пауков, если бы те напали ночью, располагались спальные мешки. Воин нес дежурство за границей круга, от холода его защищала оленья куртка с меховым воротником. Этой темной безлунной ночью тусклые пятнышки звезд еле-еле проглядывали сквозь затянувшие небо тучи, и казалось, утро никогда не наступит.
