«Мою подругу изнасиловали. Он пригласил ее на шашлыки, вроде как познакомиться с его друзьями. Столько про них порассказывал, что она даже ревновать стала. Они до этого месяц почти встречались, раз или два в неделю. Однажды даже до секса чуть не дошло, в машине, но он сказал, что с ней в первый раз все должно быть красиво, чтобы потом детям не стыдно было рассказывать. А когда приехали на эту поляну, там нож лежал, длиннющий такой, кажется „штык“ называется. И еще куча всяких примочек. Прищепки деревянные тугие, пленка пищевая… Всякое, в общем. Еще, он, когда ее мучил, вставил между пальцами бумажку и поджег. Она надеялась, потушит, но он не тушил, пока бумажка сама не догорела прямо между пальцев. Потом душил. Она уже решила, что все, убьет сейчас, а он вдруг отпустил. Приказал только не рассказывать никому. Это бывает? Как такое обычно заканчивается? У вас же большой опыт. Он ее все равно потом убьет, да?»
Нужна еще одна порция эспрессо. Трясущимися пальцами я дважды нажала на кнопку с маленькой чашкой. Две дополнительных порции, тем лучше. А может, стоит налить что-нибудь покрепче? По комнате разнесся отрезвляющий аромат кофе. Нет, сейчас мне нужно мыслить ясно. «У вас же большой опыт». О каком опыте речь? Человек, который это написал, знает, что меня изнасиловали? Судя по сообщению, ему известно даже, как именно это произошло. Вот только ни с какими друзьями меня знакомить не обещали, это было всего лишь третье наше свидание.
Нужно представить, что я не Аделина Пылаева, жертва изнасилования, а обычный оператор, к которому обращаются за помощью. Чаще всего сообщения, начинающиеся со слов «мою подругу изнасиловали», пишут сами жертвы. Детали, описанные в сообщении, тоже могла знать только жертва. Или насильник. Похоже, я совсем сошла с ума от страха и ожидания, если во второй раз подряд вижу в чужой трагедии свою. Этой весной я была уверена, что человек, который меня изнасиловал, убивает вебкам-стриптизерш и их клиентов, но выяснилось, что совпадений не так уж и много. Следы ожогов на пальцах оказались синяками, а вырванные из ушей сережки — не трофеем, а частью ритуала. Может, действия моего насильника не так уж оригинальны, и сходство с этим делом тоже всего лишь совпадение? Нужно отталкиваться от этого, других вариантов все равно нет.
«Здравствуйте, — напечатала я в ответ. — Меня зовут Аделина. Как мне к вам обращаться?»
Даже если пишет жертва, а не насильник, как я подумала в первую минуту, настоящего имени она все равно не сообщит. Служба поддержки позволяет сохранить анонимность, иначе работы стало бы гораздо меньше.
«А это важно? Скажите просто, как, по-вашему, он ее убьет, или все-таки есть хотя бы маленький шансик, что на этом все закончится?»
«У меня не такой большой опыт, как вы думаете. К тому же, вряд ли подобное вписывается в какую бы то ни было статистику. Как вы считаете, прямо сейчас вам ничего не угрожает?»
Она долго печатала, а потом на экране появилось сообщение:
«Кажется, нет. Я дома, дверь и окна закрыта. У него в руках были мои ключи, но у меня на двери есть защелка. Квартира небольшая. Думаю, услышу, если ее станут ломать».
«Моя подруга тоже вроде бы в безопасности», — прилетело вслед.
«Хорошо. Вы обращались в полицию?» — проигнорировала последнее сообщение я и задала обязательный вопрос, зная на собственном опыте, к чему на самом деле это может привести.
«Нет, конечно! Говорю же, он обещал ее убить, если она кому-нибудь расскажет. А я вот не выдержала, вам написала…»
«Об этом можете не волноваться, я ни с кем не стану делиться нашим разговором. Если хотите, даже не буду отправлять отчет в службу поддержки».
«А так можно? Очень хочу! Пожалуйста!!!»
Нет, так нельзя. Вот только если я нарушу правило, меня максимум уволят с неоплачиваемой работы, а если о сообщениях каким-то образом узнает насильник, жертва лишится жизни. Откуда он может узнать? Понятия не имею, как и о том, откуда изнасиловавший меня подонок узнал, что я заявила в полицию. На месте жертвы я бы тоже молчала. Вот только меня никто не отпускал и не предупреждал, и в этом главное отличие наших случаев.
«Обещаю, я никому не сообщу о нашей переписке».
«Спасибо! Извините, что поставила вас в неудобное положение, но мне нужно было с кем-то поделиться. Вы не представляете, как это, переживать такое в одиночку».
Еще как представляю. Своей историей я поделилась только с Валей, спустя два с половиной года после случившегося. Показалось, будто в ту минуту я скинула половину груза, который носила в себе все это время.
«Когда это случилось?»
«Сегодня… Нет, вчера вечером, но кажется, как будто продолжается до сих пор. Самое кошмарное, это укусы. Они по всему телу и саднеют, как будто его зубы до сих пор в меня впиваются».
Укусы. От этого слова мурашки снова заплясали вдоль моего позвоночника. Еще одно совпадение. И правда, как часто такое бывает? Где найти статистику?
«Вы обработали раны? В каких они местах?»
«Еще нет, но я займусь этим, только возьму себя в руки. Они там, где больнее всего: на шее, боках, между ног…»
Прочитав сообщение, я захотела отбросить телефон, но решила дать здравому смыслу еще один шанс.
«Вы писали, что у него была пищевая пленка. Как он ее использовал? Обматывал вокруг головы, чтобы перекрыть воздух?»
Появилась надпись о том, что сообщение прочитано, но набирать ответ жертва не спешила. Спустя пять минут тишины новых сообщений так и не появилось. Что произошло? Жертву отвлекли? Ее напугал мой вопрос? Или со мной разговаривала не жертва? Что, если это был насильник, а спросив про пленку, я дала ему понять, что догадалась о совпадении? Держа телефон перед собой, я принялась расхаживать по кухне, задевая мебель. Из состояния тихой паники меня вывел долгий, незнакомый звонок в дверь.
Глава 11
Больше всего на свете хотелось забраться с головой под одеяло и ждать, пока незваный гость, кем бы он ни был, уйдет. Младший брат всегда вызванивал детскую мелодию — наш тайный сигнал, Валя трезвонила, пока я не просила ее остановиться с другой стороны двери. Сейчас же звонок был всего один. Родители практически никогда не приходили ко мне домой. Подозреваю, потому что я жила в бывшей бабушкиной квартире, а мама по привычке старалась обходить ее стороной. Но вдруг что-то произошло? Егор на каникулах, болтается с друзьями где попало, мало ли… А если это он? Тот, кто представился мне Сергеем. Тот, кого по заверению полиции не существует. Тот, кто оставил сережку с моей запекшейся кровью на коврике. Тот, кто только что напомнил мне в вайбере о пытках, которые я чудом пережила.
Звонок повторился. Я продолжала стоять на месте, когда на столе заиграл телефон. На экране появилась фотография Ильи. Черт! Не веря, что сегодня уже пятница, я побежала открывать дверь.
— Забыла? — поджал губы Илья, увидев меня в шелковом халатике и почти без макияжа. Сам он был в джинсах и черной кожаной куртке с клепками. Волосы, как всегда, небрежно взъерошены. Ничего общего с опером из сериалов про ментов, вылитая рок-звезда.
