Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
Первомайское утро уже играло ярким солнцем в окнах домов. Всю улицу Горького запрудила масса людей, нарядно одетых, с плакатами и транспарантами в руках.
Дядя Коля и тетя Маша стояли у метро «Маяковская» и жадно ели толпу глазами.
Мимо них проплывали волны народа. Двигались таблички. «Кировский район», «Фрунзенский район», «Краснопресненский район». Люди несли плакаты: «Фабрика Большевичка – Сверхплана к Первомаю», «Завод Серп и Молот – навстречу Первомаю».
Вдруг над улицей показался большой воздушный шар. К нему был привязан транспарант с профилем Сталина и надписью «Сталин – наш вождь и наставник». К концу троса, крепящего шар, в виде грузила, было привязано тело Татьяны Тяжловой, с уже посиневшим лицом. На груди у Татьяны был плакат – «Фабрика “Свобода” – помнит заветы товарища Сталина». Чуть ниже было написано «Мир. Труд. Май».
– Вот это Танюшка! – вымолвила тетя Маша.
– Я всегда знал, что она толковая девка, – ответил ей дядя Коля. – А ты говоришь, прошли, прошли. Смотреть надо лучше.
В толпе у метро, некоторые люди также увидели шар с привязанным к нему Таниным телом. Они стали одобрительно указывать на него пальцами, улыбаться.
Кое-кто зааплодировал.
Должно быть, это были Танины соседи по двору или сослуживцы, не попавшие в колонну.
Война
Ночью, конечно, полегче. И света мало, и есть где утаиться. Да и спать ему хочется. А кому не хочется? Часа два урвал, и порядок. Он, немец, тож не дурак. Днем оно, конечно, понятно, чуть голову высунул – и каюк, натурально. Стрельнет, и мозги в разные стороны. А ночью – дело другое. Ночь к стрельбе не сподручна. Но ночь она еще когда настанет! Дожить бы до нее, до ночи-то…
Но стреляет он – мама не горюй. Научили же. Хотя, когда нас на фронт призвали, политрук говорил, что масса немецких солдат из рабочего класса. Стало быть, не с руки она ему, война-то. Против своей воли вроде как пошел. И в своих же рабочего класса людей он стрелять не будет, и, натурально, в скорости наша победа придет. Только где она, победа? Курск сдали, Ржев сдали, бомбежки одни да артобстрелы. И непонятно, откуда он тут взялся-то? А с другой стороны, он тоже, небось, сидит да думает, а откуда я взялся? А я так разумею, что артобстрелом и наших, и его накрыло. Он, наверное, в разведроте служит, вот они и всплыли, аккурат возле наших позиций. Только снаряд он же дурак. Ни своих ни чужих не различает.
Вот и сидим мы, ни мне, ни ему не уйти. Кто первый деру даст, зараз пропадет. Дела…
А Кольку жалко, конечно. Про сеструху свою он вчера так смешно рассказывал. Она у меня, говорит, рыжая да до ебли ловка. Хе-хе-хе. Где он теперь, Колька-то? Лежит, милый, навзничь. И повоевать толком не успел. Жалко, молодой парень. Война…
А пить охота, сил нет. Пить. Ползти. Надо ползти за водой. Всяко помирать. Уж лучше от пули фрица, чем от жажды. Всяко помирать-то…
Метров пять еще. Ну десять там. Слава богу, лужа ко мне ближе. Воистину, Бог православных любит.
Метр еще, там котелком черпану.
Сука, блядь, вот сука! Вроде кость не задета. Ну ни-чо, ничо, отползу, там перетяну рану. Падла, ебана-рот. Головы не поднять. И откуда у него патронов столько? Хотя понятно, его люди мертвые лежат, вот он патронами и разживается. Умеет стрелять, гнида. Ну хоть краем котелка черпанул, до вечера дотяну. А там он поползет. Всяко, не железный. Авось и подставится. Дай время, я тебе должок в девять грамм верну. И сколько в человеке крови? Вроде затянул, а она все каплет, юшка-то. Дела…
* * *
Неделю, почитай сидим. Ну, я его позавчерашний день задел, он ажно вскрикнул. В ногу попал, видать. Может, под коленку? Дай-то Бог. Дай-то Бог.
Ну, теперь ночь спокойная. Теперь уж не подползет, гнида фашистская. До рассвета дотянем, а там, может, и каюк ему настанет. А рассветы красивые стали. Или просто я раньше не замечал? В деревне-то, бывало, встанешь ни свет ни заря, в свинарник зайдешь, потом закрутишься, в правление сходишь, туда-сюда. И рассвета толком не видел. Только пацаном когда, да и то не понимал. Красивый рассвет. Ну что, будет день, будет пища. Воды-то набрал да вот жрать охота. Живот сводит. Без жратвы оно никуда, знамо дело.
Чой-то он? Ебанулся? Простынь на палке. Сдается, что ль? А под простынью? Чой-то он там налепил?
– Хенде хох! Гитлер капут, нахуй! Руки в гору, выходи сдаваться!
– Найн, найн! Фото. Фото, муттер, фото, камараде!
Палку мне кинул. Вот мудак-то. Муттер? На палке фотография бабы какой-то. И какой я ему камараде? Друг, что ли, значит? Да таких друзей за хуй – и в музей. Что за баба на карточке? Может мать его? Точно, мать. В годах баба. Это чой-то он? И не прячется обратно? Дружить, что ли, предлагает?
А что если ему карточку Зинки кинуть? На палку нацеплю только. Вот, лови там!!!
Ишь щерится. Вертит карточку-то, стерва. Гы-гы. Чо?
Фрау? Жена, значит? Да нет, не жена пока. А почитай вроде и жена. Вот вас прогоним да и обженюсь. А что? Она баба видная, расторопная.
Чо, гришь? Вассер? Пить? Пить охота, факт. Пошли, камарад?
Ишь, не отпускает автомат-то. Не доверяет, значит. Я те тоже не доверяю. Да не дергайся, дура, ха-ха-ха-ха! Нихт шизн, натурально.
Щерится. А улыбка у него добрая. Да и ровесники по виду…
* * *
– Да не могу я так, ебицкая вошь! На, бери ты эту гармошку и играй сам, а я что-то так враз не могу. Дуешь, дуешь и не выходит ни хрена. Я лучше так спою, без этой мандулы твоей.
Ой, то не вечер, то не ве-е-е-е-чер, мне-е-е малым мало спалось. Нравится? То-то и оно. Это тебе не майн либер Августин твой. Да шучу, шучу я, не обижайся. А водка у вас ничего. Мягкая такая. Шнапс? Ну, может, по-вашему и шнапс, а по-нашему водка.
Махры хочешь? Сигареттен? Ну вроде как и сигареттен. Только нам чой-то сигареттен не выдавали. Россия нихт сигареттен. Вот махра в самый раз. Смешно ему. Смейся, смейся. Да ты попробуй, враз свои сигареттен выкинешь. Да не так, не так. Давай скручу. Вот. На, тяни.
Ха-ха-ха-а, закашлялся? Проняло. Кури, кури, милок.
Дас регген? Это чо? А… дождь. Ну да, поползли в блиндаж в тот, укроемся, что мокнуть-то, ажно скоту?
Ну вот, все посуше будет. Слушай, когда ж это закончится, а? И зачем вы сюда пришли? Ну, договорились бы, Гитлер там твой с нашим товарищем Сталиным. Вот сейчас бы написал твой Гитлер товарищу Сталину. Извини, мол. Ну, бес попутал. Враз войска отзываю. Товарищ Сталин он добрый, он бы его простил. И зажили бы как перед войной. Что капут? Сталин капут? Москау капут? Это ты, значит, брось. Я у тебя в Берлине еще нассу перед дверью. Берлин капут!!! Что значит нихт Берлин? А где? Ну в Мюнхене твоем, значит. Но всяко там будем. Месяц-другой пройдет – и войне конец. Товарищ Молотов так сказал по радио. А он зря не скажет. Вы, значит, вероломно, без объявления войны наступили, а мы вам враз охоту отобъем.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
