Чаша «прохладительного» - смеси рома, сахара, воды и лимонного сока стояла на буфете. Поперек нее лежала серебряная разливательная ложка, вокруг были расставлены стаканы. В доме любого ямайского плантатора всегда найдется такая чаша. Это, можно сказать, неиссякаемый или, во всяком случае, постоянно восполняемый источник.
Подойдя к буфету, возле которого стоял чернокожий слуга, Джесюрон проворно опрокинул в рот стакан «прохладительного». Затем, причмокнув и бросив на ходу: «Отличная штука!» - он вернулся к столу, где для него уже поставили стул рядом со стулом хозяина.
Посетитель снял касторовую шляпу, оставив, однако, на голове свой не слишком опрятный колпак.
Как человек воспитанный, или, во всяком случае, имевший претензии считать себя воспитанным, мистер Воган любезно предоставил гостю первому начать разговор.
- Так вот, мистер Воган, - заговорил тот, - у меня к вам небольшое дельце. Совсем маленькое - даже неловко беспокоить вас по таким пустякам...
Тут говоривший умолк, как будто подыскивая слова.
- Что, наверно, есть свежий товар? - спросил мистер Воган. - Вчера, я слышал, пришел корабль с грузом. Небось не один десяток штук закупили, а?
- Да, кое-что купил, только очень мало. Не на что покупать, денег нет. Господи, Боже ты мой! Рабы с каждым днем все дорожают. Откуда же мне деньги взять? Эта болтовня о запрещении работорговли, того и гляди, всех нас разорит. Как по-вашему, мистер Воган?
- Уж вам-то бояться нечего. Если даже парламент издаст такой закон, он останется только на бумаге. Разве можно уследить за всем африканским побережьем, да и ямайским тоже! Да, я думаю, вы, мистер Джесюрон, при всех обстоятельствах ухитритесь переправить сюда партийку черномазых, а?
- Что вы, что вы, мистер Воган! Нет-нет! Я ни за что не пойду против закона. Если запретят торговлю невольниками, мне придется прикрыть дело. Слишком дорого станет вести такое предприятие. Оно и сейчас-то мне не по карману!
- Да это все вздор, будто негры подорожают. Впрочем, вы-то это недаром говорите, мистер Джесюрон. Наверно, пришли предложить что-нибудь?
- Не сейчас, мистер Воган, не сейчас. Может, денька через два у меня будет небольшая партия, а пока нет ни одной продажной штуки. Я и сегодня пришел не за тем, чтоб продать, а за тем, чтоб купить.
- Купить? У меня?
- Да, мистер Воган, если вы не возражаете.
- Это что-то новое, сосед. Я знаю, вы всегда не прочь продать, но в первый раз слышу, что вы скупаете негров с плантаций.
- Сказать вам по правде, мистер Воган, у меня есть покупатель, которому требуется красивая молодая негритянка прислуживать за столом. Среди моего товара не нашлось ничего подходящего. Вот я и вспомнил, что у вас есть одна рабыня, как раз такая, как нужно. Я бы купил ее у вас, если вы ничего не имеете против.
- О ком это вы?
- Я говорю о молодой фулахской девушке, которую я сам продал вам в прошлом году осенью.
- А, вы имеете в виду Йолу?
- Да, кажется, так ее зовут. Она досталась вам от меня почти даром, так я готов накинуть вам наличными... ну, скажем, фунтов десять.
- Да нет, что вы! - Плантатор пренебрежительно пожал плечами. - За такую сумму? Да у меня и нет ни малейшего желания продавать девушку.
- Ну ладно, пусть будет не десять, а двадцать фунтов придачи. Согласны?
- Нет, сосед. Даже если вы предложите мне дважды двадцать. Ни при каких обстоятельствах за эту девушку меньше чем двести фунтов взять нельзя. Она оказалась превосходной служанкой, и я...
- Двести фунтов! - Джесюрон даже подпрыгнул на стуле. - Ах, мистер Воган, что вы только говорите! На всей Ямайке не сыщется девушки, за которую стоило бы отдать даже половину таких денег! Двести фунтов! Господи, Боже ты мой! Вот так цена! Да я бы за двести фунтов отдал двух своих лучших рабов!
- Вот как, мистер Джесюрон! А мне показалось, будто вы жаловались, что рабы нынче сильно вздорожали?..
- Да, конечно, но это уж слишком дорого. Вы просто шутите, мистер Воган.
- Я говорю вполне серьезно. Даже если бы вы предложили мне двести фунтов...
- Ни слова больше! - прервал его работорговец. - Ни слова! Я согласен. Двести фунтов! Господи, Боже ты мой! Я вконец разорюсь!
- Напрасно волнуетесь. Я ведь не дал согласия продать Йолу за двести фунтов. И даже за сумму вдвое больше.
- Мистер Воган! Да вы просто смеетесь надо мной! Почему бы вам не согласиться на двести фунтов? Почему? У меня и деньги с собой.
- Мне жаль отказывать вам, сосед, но дело в том, что я решительно не могу продать Йолу ни за какие деньги без согласия дочери. Йола - ее горничная. Дочь моя очень к ней привязана. Нечего и думать, что она захочет продать Йолу.
- Право, мистер Воган, я не понимаю... Неужели вы допустите, чтобы дочь помешала вам заключить выгодную сделку? Двести фунтов - немалые деньги, очень даже немалые! Эта невольница не стоит и половины такой цены. Я бы, во всяком случае, и столько не дал бы. Но не хочется упускать хорошего покупателя, который не постоит за ценой.
- Вашему покупателю, как я вижу, что-то уж очень приглянулась наша Йола! Мистер Воган бросил испытующий взгляд на гостя. - Неудивительно: она хороша собой. Но если он именно поэтому так стремится приобрести ее, то я тем менее склонен с ней расстаться. А если и моя дочь заподозрит подобную возможность, всех ваших денег, мистер Джесюрон, не хватит, чтобы купить Йолу!
- Мистер Воган, вы ошибаетесь, уверяю вас! Покупатель, о котором идет речь, никогда и в глаза не видел Йолы. Ему просто нужна хорошая горничная прислуживать за столом. Вот я и подумал, что ваша Йола подойдет как нельзя лучше. И почему вы думаете, что мисс Воган непременно откажется продать рабыню? Я обещаю вашей дочери достать другую молодую невольницу, еще лучше Йолы.
- Ну что ж, - подумав немного, сказал плантатор, которого, очевидно, все же соблазняла высокая цена. - Раз уж вам так хочется приобрести Йолу, я поговорю с дочерью. Но я мало надеюсь на успех. Я знаю, она очень дорожит своей молоденькой служанкой. Я слыхал, что Йола - дочь какого-то туземного царька... Нет, я совершенно уверен - Кэт ни за что не согласится расстаться с ней.
- Даже если таково будет ваше желание, мистер Воган?
- Если я буду настаивать, Кэт, разумеется, не ослушается меня. Но я пообещал ей не продавать Йолу без ее согласия, а я никогда не нарушаю данного слова, мистер Джесюрон, в особенности слова, данного собственной дочери.
Произнеся эту несколько высокопарную тираду, плантатор вышел из комнаты, предоставив Джесюрона собственным размышлениям.
- Воган просто спятил, провалиться мне на этом месте! - бормотал старик, оставшись один. - Совершенно спятил с ума. Отказаться от двухсот фунтов за какую-то черномазую девчонку! Господи, Боже ты мой!
