Мне нелегко было вернуться на второй курс, и я каждые выходные ездил домой, чтобы проводить время с мамой. Несколько месяцев спустя – в октябре 2004 года – мы увиделись и побеседовали в последний раз. Она волновалась о моем будущем. Я заверил ее, что все будет хорошо, и пообещал создать в ее память организацию, призванную помогать другим студентам, переживающим горе. Раньше такая мысль не приходила мне в голову. Я добавил, что назову ее AMF, использовав мамины инициалы – Анна-Мария Файгенбаум, – и ее труд, ее жизнь продолжатся благодаря мне.
– Безусловная любовь.
Говорила она уже с трудом. Две недели спустя мамы не стало. Мне было девятнадцать.
После маминой смерти я был буквально опустошен – не могу подобрать другого слова. Как такое могло произойти? Мама – самый трудолюбивый, добрый, готовый всем помогать человек, какого я только знал. Она исключительно правильно питалась, ежедневно делала зарядку, не курила, не пила. Она посвятила свою жизнь помощи ближним. За что Бог так поступил с моей мамой? Раз Он действительно властвует над миром, почему решил забрать ее? Ее диагноз и смерть вызвали появление первых трещин в моем фундаменте, в моей вере в порядок, в моей надежде.
Пару недель спустя я нашел в маминой сумочке листок бумаги – пожелтевшую, обклеенную скотчем газетную вырезку. Очевидно, она часто обращалась к ней за вдохновением. Это был фрагмент текста, но я понял, что в нем говорится о поездке папы римского Иоанна Павла II на Кубу в 1998 году. В статье цитировались его слова:
Дорогие юноши и девушки, верующие и неверующие, будьте добродетельными! Это значит, что вы должны быть внутренне сильными, великодушными, полными высоких чувств, смелыми в правде, отважными в свободе, стойкими в ответственности, щедрыми в любви, неуязвимыми в надежде.
Эти слова меня вдохновили. Я понял, что мне надо делать, и вернулся в Джорджтаун с миссией. Там я основал AMF, решив вложить в эту аббревиатуру и другой смысл: Ailing Mothers & Fathers («Больные матери и отцы»). В моей организации работала группа поддержки для скорбящих студентов; кроме того, мы осуществляли общественные проекты в память об ушедших родителях. Очень быстро я обнаружил, что многие студенты – даже моя близкая подруга Кейт – переживают горе, но при этом каждый чувствует себя одиноко и ни с кем не может об этом поговорить. Вскоре мы открыли свои двери для всех студентов, пытающихся справиться с болезнью или смертью близких, и еще раз изменили смысл аббревиатуры. Она стала означать Actively Moving Forward («Активно двигаться вперед»), что подчеркивало нашу готовность помогать всем без исключения. Каждый испытывающий трудности студент, желающий поделиться своей историей одиночества и не находящий поддержки в кампусе, побуждал меня трудиться упорнее. Всякий раз, когда мне становилось грустно из-за смерти мамы, я вкладывал еще больше энергии в AMF. Мой лучший школьный друг Бен – он тоже тяжело переживал кончину моей мамы, потому что относился к ней как сын, – открыл филиал AMF в Университете Северной Каролины. Когда со мной связался десятый студент, желавший открыть филиал AMF в своем колледже, мы с Беном решили создать общенациональную некоммерческую организацию. Последние два года в Джорджтауне и на протяжении еще многих лет после окончания университета я буду от двадцати до сорока часов в неделю работать неоплачиваемым исполнительным директором AMF и открою филиалы в кампусах по всей стране.
В том, что моя мама умерла так, как умерла, не было ничего – абсолютно ничего – позитивного. Это она сама усилием воли привнесла столько позитива в наш последний год. Мощь ее воли укрепила и меня, и я, опираясь на нее, создал AMF, чтобы поддерживать убитых горем ребят по всей стране. Без сомнения, это светлый момент в жизни, и появился он, только когда я сам его создал.
Мое отношение к делу, казалось, наконец-то полностью сформировалось, когда я обрел цель, лежащую за пределами игрового поля. Как только я сосредоточился на расширении сети AMF, американский футбол скользнул вниз в моем списке приоритетов, а медицина поднялась. Я хотел стать онкологом, чтобы разобраться с раком. Я жаждал мести.
На последнем курсе колледжа я получил стипендию, которая позволяла мне заняться в Оксфордском университете магистерской диссертацией на тему профилактики рака. После этого – согласно моему плану – я буду полностью готов к медицинской школе и стану настоящим воином в борьбе с этой болезнью. Мне не терпелось перейти к следующему этапу, и я собирался в Англию, будто в лагерь для новобранцев. А потом, как часто бывает в жизни, планы пришлось подкорректировать. На зимних каникулах я гостил дома в Роли и там, в баре, познакомился с Кейтлин.
Оказалось, мы оба учились в школе Равенскрофт, но она была на два с половиной года младше и перевелась в эту школу всего за шесть месяцев до того, как я ее окончил, поэтому мы тогда не встретились. После школы она поступила в Мередит-колледж в Роли. Так совпало, что ближе к пятидесяти годам в этот колледж записалась и моя мама – и прошла половину пути до получения степени, прежде чем рак разрушил ее планы.
Пусть мы и не знали друг друга в старших классах, Кейтлин запомнила момент, когда наши дороги впервые пересеклись. Она была на школьном баскетбольном матче и заметила фаната другой команды в футболке с надписью FAGenbaum[15] на спине. Сначала она не придала этому особого значения – она не знала, о ком идет речь. Но потом увидела, как один ученик побежал на другую сторону поля, взобрался на трибуны и разорвал футболку, после чего охрана вывела его из зала под крики и улюлюканье фанатов противника.
Парнем, порвавшим футболку, был я! Оскорбительная надпись не имела отношения к баскетболу – всего лишь старые футбольные счеты.
После матча Кейтлин рассказала об этом случае маме. Та посоветовала ей больше не ходить на баскетбольные матчи и держаться подальше от этого Файгенбаума.
