Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
– Теперь он называется университетом, – поправила Лиза, сама не зная зачем. Вообще-то ей не было до этого никакого дела, даже если бы будущих учителей выращивали в Академии наук.
Она еле нашла место, оставив заднюю часть машины на проезжей части, а Диана, словно не замечая всех ее мучений, легко выскочила на дорогу и, едва не черпая воду белыми кроссовками, поспешила к памятнику Горькому. Остановившись рядом с обшарпанным постаментом, она подняла голову вверх и уставилась в лицо классика. Со стороны ее неподвижная фигура в одежде явно не по погоде среди озабоченных, спешивших по своим делам горожан выглядела нелепо, как застывший кадр среди всеобщей суеты.
«Все писатели чокнутые», – сделала вывод Дубровская, спрашивая себя, каково ей будет вести защиту с такой непредсказуемой клиенткой. Сзади уже сигналил какой-то водитель, поминая недобрым словом всех женщин за рулем, кидающих машины там, где им приспичит вдруг поправить макияж. Лиза чертыхнулась, не представляя, как скоро Данилевская закончит общение со своим духовным учителем.
Словно услышав ее мысли, женщина оторвалась, наконец, от памятника и тем же путем, через лужи, возвратилась к машине.
– Ну как? – спросила Лиза. – Горький стоит?
– Стоит, – ответила Диана. – Столько лет прошло, а он так и не надел свою шляпу.
«Точно, ненормальная», – подумала про себя Дубровская. У нее едва не вырвалась хрестоматийная фраза, переделанная, правда, на новый лад: «Как же он ее наденет? Он же памятник!»
– Я училась здесь, – пояснила Диана. – Тысячу лет назад.
– Да? А я думала, все писатели учатся в Литературном, – вырвалось у Дубровской.
– Ну, я не настоящая писательница, – усмехнулась пассажирка. – На самом деле я – учительница английского языка.
– А-а! – протянула Лиза. – А как же вы начали писать?
Диана как-то странно дернулась, хотя, на взгляд Дубровской, вопрос был совершенно безобидным.
– Это долгая история. Быть может, я вам расскажу ее. Только позже. А теперь давайте домой.
Домой так домой… Честно говоря, общение с новой клиенткой уже изрядно утомило Елизавету. Она бы не устала, если бы Данилевская предложила ей обсудить линию защиты, забросала ее вопросами о перспективах дела или хотя бы пожаловалась на несправедливость судьбы. Словом, вела бы себя так, как ведут себя все остальные, попавшие под колпак правоохранительных органов люди. Но все эти странные просьбы: «покатайте», «остановите», «помолчите»; это мрачное, погруженное в себя состояние навевали на Дубровскую черную меланхолию, пили из нее все соки, и теперь, после полуторачасовой бесцельной езды по городу, она чувствовала себя выжатой, как лимон. Она с огромным облегчением сдала бы ее сейчас на руки любящему супругу, перепоручив ему все заботы о душевном состоянии его ненормальной жены.
Дом писательницы оказался весьма уютным и милым, но не таким большим, роскошным и красивым, каким его представляла себе Елизавета. Одноэтажный, с мансардой и палисадником, огороженный белым штакетником, он, должно быть, становился особенно привлекательным поздней весной или же летом, когда раскидистые вишни покрывались сначала белым свадебным цветом, а потом пурпурной ягодой, когда в цветочных горшках, теперь голых и неряшливых, пестрели нежные головки цветов, а окошки дома открывались настежь, выставляя наружу нарядные занавески.
Едва машина успела затормозить, как дверь дома распахнулась, словно их давно здесь дожидались, и на порог выскочил мужчина в домашних тапочках. Присмотревшись, Дубровская поняла, что это и есть ее недавний гость, инженер Максимов.
– Ну, наконец-то! – сказал он, протягивая жене руки. – Я себе места не нахожу. Следователь сказал, что тебя освободили два часа назад, а тебя все нет. Ты могла бы позвонить!
– Знаю, знаю! – вяло отмахнулась от него Диана, направляясь в дом, словно других людей вокруг нее и не было.
– Елизавета Германовна! – всплеснул руками Максимов. – Пожалуйте в дом. Как я вам признателен! Ну, куда же ты, Дина?
Данилевская пренебрегла правилами приличия, не задав своему адвокату хрестоматийный вопрос насчет чая. Ее муж был полон решимости исправить этот досадный просчет и провести в беседах с защитником положенные правилами приличия тридцать минут.
– Я, пожалуй, поеду, – кивнула головой Лиза. – Ваша жена устала, да и я тоже. Кроме того, вам есть о чем поговорить. Я навещу вас через день, когда Диана немного придет в себя и мы сможем побеседовать.
Максимов благодарно улыбнулся ей. Было видно, что ему не терпится броситься следом за женой и только вежливость удерживает его возле Дубровской. Решив, наконец, что адвокат не настаивает на выполнении формальностей, он коротко кивнул головой, прощаясь, и в мгновение ока исчез за дубовой дверью.
Направляясь к своей машине, Лиза перебирала в памяти физиогномические наблюдения Красавина, приходя к выводу, что скорее всего следователь был не так уж далек от истины. В союзе Максимов – Данилевская влюбленным был муж, жена же только позволяла себя любить.
Глава 3
Диана с удовольствием погрузилась в душистую пену, чувствуя, что изматывающие волнения последних дней оставляют ее, растворяясь в горячей воде, как мыльные пузыри. Удивительно, но лишения, которые она претерпела, пожалуй, в первый раз в своей жизни, заставили ее заново оценить все то, что еще вчера казалось ей обыденным и незначительным: та же вода и душистое мыло, хрустящее постельное белье и рубашка, отделанная по подолу ручным кружевом. Стала бы она иначе так наслаждаться всем этим, обращая внимание на то, как удобна ее постель и как мило выглядит этот рыжий абажур, купленный ею на какой-то дешевой распродаже; как здорово читать перед сном любимую книжку и какие красивые узоры чертят первые лучи утреннего солнца на стене ее спальни! Но, побывав там, опустившись едва ли не на дно жизни, вдохнув смрад отхожего места, она была шокирована, напугана до предела, хотя ей не довелось испытать и десятой доли того, с чем обычно сталкиваешься в неволе. Ее не били и даже не оскорбляли. Другие заключенные-женщины, хотя и вызывали в ней ужас, дурно пахли и курили какую-то дрянь, на ее честь не покушались. В общем, все прошло относительно гладко. Ее даже выпустили под подписку. Но мысль о том, что ничего еще не кончилось, что все еще впереди, была невыносима. Интересно, смогла бы она прожить в таких условиях хотя бы год? Хотя о чем она думает? За убийство не дают год, не дают и два. Надо было спросить у адвоката. Сколько ей причитается? Десять? Пятнадцать? Впрочем, какая разница! Вряд ли она протянет там даже один месяц.
Диана почти заснула, когда ее разбудил громкий стук в дверь.
– Ну же, дорогая! У тебя все в порядке? Ты там уже почти вечность.
Она очнулась. Вода в ванне стала прохладной, а тело покрылось гусиной кожей. Было отвратительно холодно, и это подействовало на нее отрезвляюще. Она быстро встала, завернулась в халат и вышла в комнату.
Павел казался обиженным. Конечно, у него были все основания для недовольства. Стол в кухне был давно накрыт. В центре стояла бутылка вина и два фужера. Он не забыл даже про свечи, а льняные салфетки заправил в кольца так, как она любила. Отбивная и салат из овощей, тарелка с фруктами и десерт – все это дожидалось ее как минимум час.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
