Прислушался. Погони вроде нет. Да и какая погоня? Не бросят же они пойманного виара из-за кувшина и сидора? Он и в себя прийти может, потом снова мучайся, глуши. А этого зверя они явно не забесплатно ловят. Ну а насчет цепочки… Вдруг порвалась во время схватки со зверем да затерялась в траве. Вот пусть и ищут, я-то при чем?
Чуть отдышавшись, стрельнул глазами по сторонам, увидел поваленное дерево и вяло побрел к нему. Казалось, сделаешь одно резкое движение и свалишься в обморок, поэтому похож я был на ходячую бесхребетную сосиску, расслабив все, что не относилось непосредственно к ходьбе. Даже дышал с осторожностью и не слишком глубоко.
Когда до толстенного ствола оставалось шагов восемь, с него во все стороны вдруг посыпались крохотные коричневые зверьки, громко и злобно вереща. От неожиданности я шарахнулся назад. Издалека их видно не было, а с нескольких шагов взбугрившаяся и пришедшая в движение кора дерева повергла меня в ужас. Я уж было решил, что это и не поваленное дерево вовсе, а какое-то очередное лесное чудовище, которое я по неведению разбудил.
– Идите на хрен! – вырвался у меня судорожный крик, и от него еще сильнее похолодела спина.
Но, быстро взяв себя в руки, я выдавил слабую улыбку. Потом на всякий случай поднял с земли палку и, приблизившись, постучал ею по стволу. Мало ли, вдруг там под ним еще какая-нибудь живность разместилась в свое удовольствие. Вроде местных змей, которых тут незамысловато называют гадами. Гады – они и в Ольджурии гады. Но под стволом было пусто. Это я уже проверил с дотошностью, наклонившись и заглянув вниз.
Но, едва выпрямившись, понял, что совершил глупость. Глаза застлала вспыхнувшая тьма, ноги сами подогнулись, и я бухнулся на задницу. Хорошо еще, кувшин поставил на землю, когда палку поднимал. Неудобно с этим гадским кувшином в руках, мешает.
Просидев в полуобмороке пару минут, наконец открыл глаза. Нет, теперь, пока не поем, с места не сдвинусь. Скинув с плеча лямку сидора, я поставил его перед собой и принялся развязывать узел. А затянут он оказался крепко. Дрожащие пальцы жадно хватались за него, пытались подлезть, поддеть, уцепиться, но толку не было. Ладно. Я достал из-за пояса маленький нож и просто перерезал чертову веревку. Расширил горловину, заглянул внутрь, проглотил слюну. Вот будет здорово, если там и не еда вовсе, а скажем, шмотки. Хотя нет, спиной чувствовалось что-то твердое, да и потянуло знакомым запахом, едва распахнул мешочек. Хлеб. Точно, хлеб и еще что-то.
Через несколько секунд передо мною лежало полкраюхи ольджурского серого, четверть головки сыра, что-то вроде сулугуни, и кружок «кровянки». Вытерев рукавом слюни, которые при виде всего этого сами полезли изо рта по направлению к еде, я отрезал от краюхи приличный кусок, потом не меньший от сыра и немножко отломил колбасы. Полкруга всего лишь. Все это надкусил хорошенько и с набитыми, как у хомяка, щеками принялся пережевывать. От удовольствия глаза сами прикрылись, радость внутри взмахнула крылышками и вспорхнула к небесам. О Великий Номан, а ведь есть рай и на земле. И чтобы в него попасть, нужны хлеб, сыр и колбаса, а вовсе не безгрешная душа.
Хотя за ушами стоял такой треск, будто бешеный лось ломился сквозь валежник, меня все-таки привлекло верещание справа. Я повернул голову. На ствол вернулось несколько зверьков, которые стояли на задних лапках и тянули мордашки в мою сторону, интенсивно нюхая воздух. Их носы при этом, казалось, жили собственной жизнью, насыщенной и не лишенной надежды.
– Фто, фрать фофите? – спросил я с набитым ртом, и коричневые комочки возбужденно заверещали.
– Пефебьетефь. Кфофки фотом фобивете, – добавил я и снова надкусил по очереди три «билета в райские кущи».
На мордочках зверьков мелькнуло легкое разочарование. Видимо, они начали сомневаться, что им хоть что-то перепадет от того, кто с таким аппетитом уминает жратву.
– Лафно, нафе. – Я отломил от хлеба кусочек размером с самих зверьков и подбросил навесом. Зверьки, раскинув передние лапки, заметались из стороны в сторону, сбивая друг друга. Самый стойкий из них принял мое угощение «на грудь» и, борясь с инерцией, шустро засеменил назад. Но ствол неожиданно кончился, и он шмякнулся вниз. За деревом тут же все забегало, заверещало, зашелестело, зашебуршало, а я от такой картинки не смог сдержаться и загоготал, фонтанируя крошками. С полдюжины самых смелых зверьков тут же рванули под этот дождь изобилия.
– Кыш! – закричал я, резко перестав смеяться и торопливо пряча остатки еды обратно в сидор. – Ну, вы и наглецы.
Не рискнув оставлять мешочек без присмотра, уместил его у себя на коленках и потянулся к кувшину. Если в начале трапезы слюны было хоть отбавляй, то теперь ее начинало не хватать. Я не стал мучиться с тесемочкой, перевязанной вокруг горлышка, и просто срезал ножом кусок бычьего пузыря. Приподнял кувшин, принюхался. Так и знал! По запаху – та дрянь, которую Вирон каждый день выдает Альтору. Сам же он пил более дорогое вино. Да и с чего бы покупать рабу, пусть даже бывшему магистру магии, хорошее пойло? И на том, как говорится, спасибо. Хотя, сдается мне, Вирону льстит, что среди его рабов есть бывший маг-магистр. Думаю, он даже не раз хвастался этим фактом перед своими классовыми братьями, то бишь олт-бронами, бронами, фрезами, лурдами, цезами и прочими благородными лицами Ольджурии.
Сделав пару глотков, я поморщился. Дрянь дрянью, но альтернативы нет. Я бы сейчас, конечно, с огромным удовольствием попил молока, но где взять крогу, которая в этом мире исполняет роль земной коровы?
Доев отрезанное, изредка прикладываясь к вину, я вытер рот рукавом куртки, накинул сидор на плечо и поднялся. Зверьки уже прежним составом восседали на бревне, отчего то было похоже на спину мохнатого чудовища, и смотрели на меня с искренним вниманием.
– Ладно, уговорили, – бросил я с недовольством и стянул сидор с плеча. – Но вина не оставлю. Напьетесь еще и передеретесь. Вы вон и трезвые горазды из-за куска жратвы друг друга мутузить.
Я положил на траву половину оставшегося хлеба, половинку сыра и, развернувшись, зашагал прочь, неся в руке кувшин. Таскать его с собой желания не было – довольно тяжелый, литра на четыре, но и оставлять зверькам не хотелось. Какие-то они шебутные ребята, могут, и правда, с перепою бед натворить. Да и вообще, спаивать малышей нельзя.
Кувшин я оставил в полуриге от места трапезы, отпив из него на посошок пару глотков. Пьянеть не хотелось, все равно через часик-другой начнутся отходняки, а мне и без них не по себе.
Хотя Великая Эри пока вроде бы и помогает мне, но тем не менее основные проблемы еще впереди. Может, это вообще последние кайфовые часы в моей жизни. Да и не особо я «поднялся» благодаря случайному воровству. Одно радует – наелся от пуза.
Я довольно постучал ладонью по животу, негромко отрыгнул и полез в карман. Цепочка холодной змейкой коснулась руки, я ухватил ее и вытащил наружу. Так, что тут у нас…
Но мина заинтересованности довольно быстро сменилась фугасом разочарования. Цепочка весила максимум грамм десять и никакой художественной ценности не представляла. Простенькие звенья в виде самых обычных колечек, замок если даже был, то каким-то образом умудрился исчезнуть. Видимо, она оборвалась сразу в двух местах, когда я дернул. На всякий случай, пошарил в кармане. Замка не было.
