Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
— Вам известно, что было изображено на этих витражах?
— Нет. Часовня ведь была заброшена.
Ньеман обернулся. Стефани стояла в центральном проходе, в позе, которую она, видимо, предпочитала всем остальным: расставленные ноги прочно впечатаны в пол, руки теребят форменный пояс, обвешанный оружием.
— Я вот чего не понимаю, — продолжал он, подходя к ней. — Посланники Господа отрицают религиозные обряды, отправляют свои мессы в амбарах…
— Именно так.
— Тогда к чему эта реставрация? Зачем так заботиться о сохранности места, которое не имеет никакого отношения к их культу?
— Я вам уже говорила: эта часовня несколько раз спасала их. В начале прошлого века они ее выкупили и начали кое-как приводить в порядок. Вот и сейчас решили возобновить реставрацию. Думаю, они хотят устроить здесь музей.
— Какого рода музей?
— Ну, место, где рассказывалось бы про историю их жизни в Эльзасе и, в частности, о притеснениях, которым они подвергались. Посланники всё прощают, но никогда ничего не забывают. Их вторая настольная книга после Библии — это каталог мучеников, с подробным описанием их страданий.
— Супер! Наверно, приятно почитать на ночь, чтобы крепче спать.
Стефани Деснос шагнула к нему, давя по пути осколки гипса:
— Майор…[18] я могу спросить: с чего вы собираетесь начать свою работу? Я имею в виду… продолжение расследования.
— А у меня такое впечатление, что оно еще и не начиналось. Например: кто позволил открыть место происшествия?
— Прокурор.
Ньеман прекрасно помнил жизненный девиз Шницлера: «Вперед, отступаем!» Его понимание дела сводилось к одному: максимально избегать неприятностей. Особенно когда эти «неприятности» носили соломенные шляпы и изъяснялись на давно забытом старонемецком наречии.
— Я полагаю, работы скоро должны возобновиться?
— Да, как только эксперты проведут свое обследование.
Ньеман хлопнул в ладоши. Ладно: играть, так играть с удовольствием.
— Прекрасно! Вам нужно будет вызвать сюда как можно скорее бригаду жандармов, чтобы они огородили все это хозяйство. Я не желаю, чтобы здесь слонялась всякая шушера.
— Простите?
— Вы меня поняли? Сюда больше никто не должен заходить до тех пор, пока мы не выясним, имело ли здесь место преступление или нет.
— Но прокурор…
— Прокурор продлил нам время расследования. У нас есть целая неделя, чтобы допрашивать, реквизировать, обыскивать и делать все, что угодно, у Посланников и в других местах, ни у кого не спрашивая дозволения.
— Но нужно, по крайней мере, поставить в известность Якоба.
— Ставьте в известность кого хотите, но первым делом нужно срочно вызвать сюда жандармов из Кольмара или Мюлуза. А заодно позвоните в лабораторию Страсбурга, и пусть нам пришлют спецов по расследованию убийств из TIC[19].
— Но… ничто не указывает на то, что это было убийство.
— Я не хочу изображать перед вами старого опытного детектива, но при таком расследовании лучше все-таки сперва задать вопрос, прежде чем давать ответ. Так что давайте-ка перестанем ходить вокруг да около и попробуем работать по моему методу.
Стефани, по-прежнему теребя свой пояс, подошла ближе:
— И в чем же он заключается, ваш метод?
— Исходить из предположения, что имело место убийство. Мой опыт непреложно доказывает, что, предположив худшее, почти всегда избегаешь ошибки. Отсюда вывод: мне нужны съемка местности, отпечатки пальцев, слепки, образцы почвы и все прочие, опрос местных жителей и так далее, — ну, все это вам известно. В общем, я на вас надеюсь…
Увы, благие намерения у Ньемана долго не задерживались. Его натуре не были свойственны ни кротость, ни хорошее настроение. Да, они, конечно, будут работать по его системе. Выжимать информацию из людей, оскорблять их религиозные чувства, изучать слухи и возиться в этом дерьме до тех пор, пока что-нибудь не раскопают. А если не раскопают ничего — действительно ничего, тогда придется ему сваливать отсюда в поисках новых горизонтов, еще более мрачных.
— И последнее, — сказал он, облокотившись на перекладину подмостков. — Я не желаю видеть здесь ни одного журналиста.
— Журналисты вольны делать все, что хотят.
— У вас — может быть, но не у меня. Первый же, кто тут нарисуется, получит от меня пинок под зад. А если заупрямится, то расстреляю к чертовой бабушке.
— Вы настолько…
— Что «настолько»? Как в семидесятые-восьмидесятые годы?[20] — И, не ожидая ее ответа, перешел на «ты»: — Вот увидишь — ты в конце концов оценишь мой винтажный метод…
И в этот момент дверь часовни скрипнула. Ньеман рефлективно дернулся и, обернувшись, увидел в тени входной ниши маленького садового гнома.
10
Разумеется, Посланник. И в общем, не такой уж маленький. Черные брюки из плотной ткани, безупречно-белая рубашка, широкие подтяжки, видные между полами расстегнутого пиджака, сшитого из такой жесткой материи, что, казалось, поставь его — и он не упадет. Довершала эту картину шляпа.
Член общины, настоящий — нет, более чем настоящий. Аура спокойствия и обаяния сияла над ним, как нимб.
— Здравствуйте, Якоб, — с улыбкой сказала Деснос.
Подойдя к нему, она указала на Ньемана жестом, в котором вдруг проглянуло почтение:
— Разрешите представить вам майора…
— Я знаю, — прервал ее человечек со сладкой улыбкой. — Нам уже сообщили.
Ньеман сдержался и не стал спрашивать, кто же это тут информирует местное сарафанное радио. Он пожал карлику руку, и ему показалось, что он взялся за старинный рубанок.
Якоб отступил и тотчас принял позу сосредоточенности: составил вместе ноги, сложил руки, прикрыв ими ширинку, склонил голову. Похоже, он исподтишка ухмылялся в бороду. Рыжие волосы, красное лицо, широкие плечи — от него веяло силой, мощью, надежно спрятанной за насмешливой миной и церемонными манерами.
Интересно, сколько ему лет? Трудно было определить. Казалось, его облик сформировался годам к тридцати и с тех пор не претерпел никаких изменений. Наверно, и умрет таким же, ничуть не постарев, с тем же лицом и в той же шляпе. Наконец он заговорил:
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
