Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
Ноги ступают по красным коврам, проложенным длинной дорожкой под сень роскошнейшего балдахина, воздух наполнен ароматами ладана, везде блеск золота, как от украшений на стенах, так и от богатых одежд, где золотые цепи и бляхи выставлены напоказ.
Под балдахином блистают роскошью богато инкрустированные серебром и золотом два трона, которые с удовольствием присвоил бы даже император.
Вообще-то я собирался короноваться в одиночку, но когда увидел, что их два, то сразу же пришла дикая идея: а почему нет? Пока меня ангелы с рогами будут носить по свету, здесь продолжит сидеть принцесса Лалаэль. И лордам приятнее преклонять колено перед безумно красивой трепетной эльфийкой.
Когда подошли к трону, я тихо прошипел:
— Садись.
Она шепнула в ответ:
— А ты?
— Садись, — прорычал я шепотом, — а то удавлю.
Она испуганно села и выпрямила спинку, от страха не решаясь смотреть в зал, а устремила взгляд поверх голов, что вообще-то правильно, это настоящий королевский взгляд.
Я сел в свое кресло, напомнил себе, что эльфийке кто-то должен преподать правила этикета.
Справа от наших кресел встал сэр Растер, теперь обербургграф, в руках церемониальный меч, а слева — сэр Палант с державой на ладони, для этого случая возведенный в ландхофмейстеры, и, как я понимаю, эта одноразовая в моем случае должность к нему прилипнет и будет сопровождать всюду под хаханьки друзей.
В двух шагах от него выстроились особо благородные лорды, то есть командующие моих армий, а все остальные заняли зал и вдали стоят в проходе. Арнубернуз, что от щедрот души тоже помогал с церемонией, сообщил вчера насчет четырех тысяч людей благородного сословия, которые придут на коронацию.
Я указал распорядителю на группу шателленцев и велел подвести их ближе, они — добровольцы, а такие люди всегда выше получающих жалованье.
Барон Ланкашнер поклонился издали, благодаря за мой великодушный жест. Остальные сняли шляпы и склонили головы, дескать, польщены высоким вниманием и такой оценкой их побуждений. Молодцы, все поняли правильно.
Еще я зорко углядел в глубине зала ламбертинцев лорда Джонатана Гилфорда, лорда Унгвуда Маутбеттена, герцога Блекмора, лорда Камберлендского и графа Чарльза, эти просто пришли посмотреть на коронацию, но я велел Хрурту со всем почтением пригласить их в передний ряд почетных гостей.
Я уселся на трон, хотя интронизацию еще не прошел, пропустим еще и обряд венчания на власть. Это в других странах, более благополучных, коронацию приурочивают к весне или к лету, а здесь нужно сразу, герцогство не может существовать без властелина законного, утвержденного церковью. Здесь некоронованный — это незаконный, безблагодатный и нелегитимный, которому подчиняться вовсе не обязательно, даже совсем наоборот…
Отец Дитрих, наскоро облачившись в празднично-парадные одежды, вышел из боковой двери, за ним потянулись прибывшие с ним священники, все молодые, «юноши бледные со взором горящим», настоящие подвижники даже по виду, как только отец Дитрих ладит с такими фанатиками при их бросающейся в глаза бескомпромиссности…
Я ждал, сидя на троне и не двигаясь. Альбрехт, ехидно улыбаясь, сообщил шепотом, двигая одной стороной рта, что меня ждет обязательная подбитая горностаем мантия из золотой парчи с вышитыми львами, жезл, бриллиантовая корона, а теперь добавились еще и знамя Ламбертинии, меч Победы с уникальной рукоятью, сделанной лучшими ювелирами герцогства, в навершии огромный рубин дивной чистоты, посмотрите, ваше высочество, каким мрачным и победным огнем горит, и алмазная цепь с огромным медальоном.
— Ничего, — шепнул я, — вот возьму в руки и отыграюсь. На вас.
Серебряно протрубили трубы, в зал вошли распорядители и знатоки церемониала.
Хор мальчиков красивыми детскими голосами, чистыми и невинными, запел что-то церковное, явно псалом, как мне сказали почтительно, сотый, вот уж не думал, что их столько и что эта тягомотина — псалом, затем отец Дитрих взял с подноса корону с бриллиантами.
Я с неприязнью смотрел на это произведение искусства, с мужской точки зрения такое же бесполезное, как накладные ногти у женщин или стрижка пуделя. Корона из твердого золота и четырехсот сорока четырех камней, как мне сообщили шепотом, весит пять фунтов, я некстати вспомнил, что из-за такой вот тяжести королева Виктория и Эдуард VII отказались от таких вот «правильных», опасаясь за свои шеи, их короновали обоих сильно облегченными, но у меня шея крепкая, да и разгуливать в таком уборе не планирую…
Отец Дитрих прочел вдохновенную проповедь, после чего приблизился ко мне сбоку с короной в руках. Я смотрел прямо перед собой в зал, там около четырех тысяч человек, половина из них — ламбертинские лорды и знатные люди, к голосу отца Дитриха прислушивался слабо, все равно мне раскрывать рот пока нельзя, но когда он заканчивал речь, я поднял руки, властно взял корону из его дрогнувших от неожиданности пальцев и надел себе на голову.
В зале прокатился говор, иные из моих лордов прячут улыбки, но гордо расправляют плечи, мой жест говорит многое.
Отец Дитрих опешил лишь на мгновение, но договорил ритуальную фразу так же торжественно и тем же размеренным голосом, после чего перекрестился, а хор по знаку церемониймейстера дружно грянул «Аллилуйя!».
Я дождался, когда прозвучит последняя нота, красивая и торжественная, поднялся, красивым жестом откинул горностаевый плащ за спину.
— Дорогие друзья, — сказал я громко. — Когда говорю о друзьях, я включаю в их ряды и ламбертинских лордов… как всех честных и достойных людей герцогства!.. Я приготовил для вас щедрый подарок, которому вы будете рады, не сомневаюсь… Но сперва закончим с церемонией.
Из толпы собравшихся ламбертинцев вышел лорд, преклонил колено и сказал ясным голосом:
— Я, граф Дэниэл Чарльз, лорд Кандорска и Святой Пустоши, приношу присягу верности принцу Ричарду и клянусь соблюдать его интересы, как и свои! Да покарает меня Господь, если я нарушу свое слово, да буду я окружен всеобщим презрением!
— Прекрасно сказано, граф, — обронил я милостиво, — ваши слова говорят о вас как о человеке чести и благородства. Да будут они примером для остальных жителей герцогства! Со своей стороны клянусь защищать и охранять ваши права, как свои собственные, да будет Господь тому свидетель.
Он поцеловал мне руку с перстнем и вернулся к ламбертинским лордам, а они выходили один за другим и повторяли с незначительными вариациями сказанное лордом Чарльзом.
Я наблюдал внимательно: большинство приносят присягу искренне, все-таки герцог запятнал себя недостойным обращением с леди Ротильдой, но это бы простили, если бы принесло успех, однако низложенная королева проявила редкое упрямство, а этот сэр Ричард, хоть и находится за двумя королевствами, внезапно ощутил себя слишком оскорбленным, чтобы стерпеть такое обращение даже с временной супругой.
Но последнее, что отвратило лордов от герцога, это его неумелые переговоры со мной, а потом постыдное бегство. Почти все сочли, что это освобождает их от клятвы верности, а раз так, то имеют полное право принести ее мне, более могущественному и удачливому, а теперь еще и получившему из рук архиепископа корону принца.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
