Однако пуст дворец вовсе не был. Умерев, хозяева и слуги дворца не исчезли, а, превратившись в зомби, продолжили свое существование. Выглядело это под час невероятно забавно. К примеру, один встреченный мной в коридоре зомби-уборщик старательно и с присущим только нежити упорством протирал пол, который сам же и пачкал вытекающими из тела выделениями. В другом зале шла, похоже, бесконечная трапеза, потому как мертвецы пытались что-то съесть с опустевших или и вовсе отсутствующих тарелок, возя ножом прямо по столешнице. А когда я, открыв очередную дверь, обнаружил стоящую под давно высохшим душем прямо в платье зомби-фрейлину и та, прежде чем броситься на меня и попытаться убить, совершенно по-человечески заверещала и запустила в меня мочалкой, я окончательно уверился в том, что создатели полигонов были не только великими магами, но и знатными шутниками.
Зомби могли быть убиты, конечно же, но, стоило покинуть комнату и подождать где-то час, как все восстанавливалось, так что я не удержался от соблазна еще раз увернуться от мочалки, слишком это было забавно. Их сила же во многом зависела от того, кем мертвец был “при жизни”. Уборщики едва дотягивали до уровня урдалаков, стражи в тяжелых доспехах уже соответствовали обычным скелетам двенадцатого этажа, а аристократия могла быть даже сильнее капитана на том же уровне. Впрочем, еще раз использовать переселение я не считал нужным. Той основы, что у меня была, хватит еще надолго, даже со всей имеющейся у меня энергией я не смогу довести ее до лимита, так что лучше подождать более интересного вместилища, чем зомби-граф или барон.
Но на этом уровне задерживаться я также не счел нужным. Зомби, несмотря на разницу в силе, все еще считались одним типом нежити, а потому достаточно энергии я из них получить не мог. Так что, пошлявшись по дворцу в общем счете примерно неделю и осознав, что забавные встречи с вечно пытающимися повесить картину на вырванный крюк слугами уже не приносят большого удовольствия, я пошел искать короля.
Тронный зал нашелся три дня спустя. Зомби-монарх в тяжелой золотой корне, сидел в скучающей позе на своем разукрашенном позолотой кресле и, вероятно, слушал какие-то доклады, потому что у стоящего напротив трона зомби в черной мании рот постоянно закрывался и открывался в беззвучном монологе.
Пятнадцатый уровень был достаточно глубоко, чтобы тут осталось совсем уж мало авантюристов. Когда-то давным-давно Веск рассказывал мне о том, сколько всего в мире людей и сколько из них обладают телесной магией на том или ином уровне. Чуть позже, после попадания в город Красного Древа я выяснил, что слова охотника были не совсем точными, но в порядках он не ошибался. Во всем человеческом мире было около десяти миллиардов человек. И с учетом того, что территория человеческого мира с древних времен не слишком изменилась, стоило думать, что во времена создания полигонов общее количество людей, если и отличалось, то не слишком сильно. Однако уровень магии с тех пор значительно упал. И чем выше была планка, которую нужно было пересечь человеку, тем хуже современность была в сравнении с эрой создателей.
Сейчас во всем человеческом мире Воинов, если считать и телесных, и стихийных магов, было, по самым оптимистичным подсчетам, около двухсот тысяч. Допустим около трети из них сейчас в полигонах, четверть от этой трети – в подземелье некроманта. Выходило от силы двадцать тысяч человек во всем огромном лабиринте. Потом стоит учесть разницу в силе и, следовательно, этаже, а также то, что, так как для Солдата пятнадцатый уровень уже был, фактически, могилой, никого кроме Воинов тут уже не было, и выходило, что на весь огромный дворец, все десятки тысяч его залов приходится максимум три-четыре тысячи человек, в большинстве своем двигающиеся группами.
Так что ничего удивительного в том, что, когда я нашел тронный зал и вошел в комнату ожидания, где вроде как должны были ждать аудиенции гости монарха, а на деле ждали своей очереди на схватку приключенцы, комната оказалась совершенно пуста. Что же, мне даже лучше. Тем более что это было довольно характерным признаком того, что город, связанный с проходом от этого босса, принадлежит нежити, иначе тут ждали бы человеческие торговцы.
Сняв со спины щит и поудобнее перехватив Гуйар, теперь уже не казавшийся особенно тяжелым, я вступил под свод тронного зала.
Зрелище того, как в полной тишине на тебя поворачиваются сразу полсотни голов с полусгнившими, лишенными всех эмоций кроме гнева и голода, выцветшими лицами, будь я живым, точно нагнало бы немало ужаса. Однако, как и эти замечательные ребята, я был мертв и страх в человеческом понимании был мне неведом.
Так что, не тратя больше время, я, продавив под собой пол, рванул в атаку. Каждый зомби в этом зале был раза в полтора сильнее капитана скелетов, а король по физическим данным, вероятно, превосходил даже меня. И узкая рапира, что была приторочена к его поясу, пусть и была разукрашена драгоценными камнями и позолотой, обещала страшные раны любому, кто подойдет слишком близко. Более того, среди придворных нашлось аж семеро магов, причем все они использовали в атаках магию камня, самую противную для такого скелета, как я, из-за тяжести ее дробящих атак.
Это был первый бой с той заварушки в городе Черной Зари, во время которой я был вынужден по-настоящему постараться. Усилением я, правда, лишь увеличиваю силу тела и рефлексы, не выпускаю его из тела, но так даже интереснее. Именно это и приносило столько удовольствия.
Удар; ощущение того, как Гуйар врезается в череп раздутого то ли от некротических газов, то ли от прижизненного ожирения зомби; резкий бросок в сторону, чтобы не получить по голове огромным булыжником, со свистом рассекающим воздух; без малейшего снижения скорости, лобовое столкновение чешуйчатого щита с одетой в изодранное платье мертвой аристократкой; благодаря зазубренности чешуек и разложению ее плоть снимается с костей, словно после долгого тушения в кастрюле; прыжок, походя Гуйар чиркает ей по черепу, с таким весом этого вполне достаточно, чтобы на зубьях Кровожадного Короля вместе с клоками поседевших волос осталась костная пыль и прогнившие насквозь мозги; пируэт в воздухе, чтобы подставить щит под град мелких, но заостренных до бритвенной остроты каменных игл и жесткое приземление, вбивающее очередного зомби в пол зала и проламывающее его грудную клетку левым сапогом; разворот, отправляющий нанизанный на ногу труп в преследующую меня толпу, сбивая их с ног и ломая и так не слишком ровный строй, Гуйар в это время на противоходе, чтобы меня не закрутило, крошит чьи-то головы; приседание на правой ноге с откидыванием корпуса назад, пока широкое, словно столешница, каменное лезвие проносится в сантиметрах от забрала, вместо моей головы срезая пять чужих; сальто назад, и снова сапог, на этот раз правый, оказывается в чьих-то мозгах; отжимание от пола и очередной полет над толпой зомби, прямо к сидящему без движения королю; Гуйар, в сравнении кажущийся вековым деревом перед тростинкой, сталкивается с рапирой монарха и осколки пола, оставшиеся от моих па, дребезжат от оглушительного скрежета стали…
ВЕЛИКОЛЕПНО!
***
Переулок. Тупик. Подворотня…
Сложно подобрать правильное название для того метрового промежутка между двумя домами, грязного, обоссанного и облеванного, утопающего в льющейся с небес воде, в котором я прячусь.
