– Не вижу необходимости. Безопасность обеспечивают мои башни.
– Гм… – Барон Мелиадус уставился себе под ноги.
– Так ты ради этого прибыл, милорд? Предложить договор о ненападении? Даже альянс?
– В некотором роде, – кивнул тот. – В некотором роде альянс.
– Я, по большому счету, не стал бы ни препятствовать вам, ни поддерживать вас. Препятствовать я буду только в том случае, если вы нападете на мои земли. А поддержу я вас только в том, что Европе сейчас необходима объединяющая сила.
Барон Мелиадус задумался на минуту, прежде чем ответить.
– А если этой объединяющей силе угрожают?
Граф Брасс засмеялся.
– Не верю, что подобное возможно. Нет сейчас такой силы, какая была бы способна противостоять Гранбретани.
Барон Мелиадус поджал губы.
– Твоя уверенность справедлива. Нас самих уже несколько утомляет список наших побед. Но чем больше мы завоевываем, тем сильнее мы распыляем свои силы. Если бы мы знали дворы европейских монархов так же хорошо, как знаешь их, например, ты, мы бы лучше понимали, кому верить, а кому нет, и могли бы сосредоточить свое внимание на их слабостях. Например, в Нормандии у нас наместником великий герцог Зиминон. – Барон Мелиадус настороженно поглядел на графа Брасса. – Как по-твоему, это удачный выбор? Он добивался трона Нормандии, когда там еще сидел его кузен Джевелард. Доволен ли он своим положением?
– Зиминон, говоришь? – Граф Брасс улыбнулся. – Я помогал разбить его под Руаном.
– Знаю. Но что ты думаешь о нем самом?
Улыбка хозяина дома становилась все шире по мере того, как барон Мелиадус делался все настойчивее. Теперь граф точно знал, чего хотят от него гранбретанцы.
– Он отменный наездник и обожает женщин, – сказал он.
– Ну, это не поможет нам понять, до какой степени ему можно верить. – Барон поставил на стол кубок едва ли не с раздражением.
– Верно, – согласился граф Брасс.
Он взглянул на большие настенные часы над каминной полкой: золотые стрелки показывали одиннадцать, большой маятник размеренно покачивался из стороны в сторону, отбрасывая на стену подвижную тень. В следующий миг часы начали бить.
– Мы в замке Брасс рано ложимся, – произнес граф как будто невзначай. – Боюсь, у нас тут всё по-деревенски. – Он поднялся с кресла. – Слуга покажет отведенные тебе покои. Твою свиту разместят в смежной комнате.
Легкая тень пробежала по лицу барона Мелиадуса.
– Граф Брасс, мы знаем, что ты искушенный политик, ты мудр, тебе известны сильные и слабые стороны европейских дворов. Нам бы хотелось извлечь пользу из твоих знаний. Взамен мы предлагаем богатство, власть, безопасность…
– Первого и второго у меня достаточно, а в третьем я уверен, – мягко проговорил лорд-хранитель Камарга, дернув за шнур звонка. – Прошу прощения, я устал и хочу спать. У меня выдался насыщенный день.
– Прислушайся к доводу разума, мой дорогой граф, умоляю тебя. – Барону Мелиадусу явно приходилось делать над собой усилие, чтобы не выказать негодования.
– Надеюсь, ты погостишь у нас, барон, и расскажешь, что творится в мире.
Вошел слуга.
– Проводи нашего гостя в его комнаты, – велел граф Брасс слуге. И поклонился своему гостю: – Доброй ночи, барон Мелиадус. Завтрак в восемь. С нетерпением жду возможности продолжить утром нашу беседу.
Когда барон вышел из зала вслед за слугой, граф Брасс позволил себе улыбнуться открыто. Было приятно сознавать, что Гранбретань ищет его помощи – только он не собирался ее предоставлять. Он вовсе не стремился поссориться с Темной Империей и потому надеялся, что сумеет вежливо отклонить предложение ее посла. Барон ему в общем-то пришелся по душе. Похоже, их убеждения были во многом сходны.
Глава четвертая
Стычка в замке Брасс
Барон Мелиадус задержался в замке Брасс на неделю. После первого вечера ему удалось взять себя в руки, и больше он ничем не выказывал своего нетерпения, когда хозяин дома упорно отказывался выслушивать его речи о нуждах Гранбретани и связанных с ними выгодах.
Возможно, барон задержался в замке не только из-за своей миссии: он, не скрываясь, уделял много внимания Иссельде. С ней он становился бесконечно покладистым и куртуазным, и было очевидно, что Иссельда, не знакомая с интригами больших дворов, ему небезразлична.
Граф Брасс как будто не замечал этого. Как-то утром, прогуливаясь по верхней террасе замкового сада, Боженталь обратился к своему другу.
– Похоже, барону Мелиадусу мало склонить тебя на сторону Гранбретани, – заметил он. – Если я не ошибаюсь, у него на уме соблазн иного рода.
– А? – Граф Брасс отвлекся от созерцания ползучих лоз на нижней террасе. – Чего еще ему надо?
– Твою дочь, – негромко ответил Боженталь.
– Да ты что, Боженталь! – Граф засмеялся. – Тебе мерещится злой умысел и преступные намерения во всех поступках этого человека. Он же джентльмен, знатный дворянин. Которому, заметь, кое-что от меня нужно. Он не позволит себе променять честолюбивые устремления на какой-то флирт. Мне кажется, ты несправедлив к барону. Лично мне он нравится всё больше.
– В таком случае, милорд, сейчас самый подходящий момент, чтобы снова заняться политикой, – проговорил Боженталь с некоторым нажимом, хотя и не повышая голоса. – Ведь, похоже, твои суждения не так верны, как прежде.
Граф Брасс пожал плечами.
– Пусть так. А ты превращаешься в истеричную старуху. Пока что барон ведет себя безукоризненно. Я допускаю, что он впустую тратит здесь время, и хочу, чтобы он поскорее уехал, но, если у него имеются какие-то виды на мою дочь, он ничем себя не выдает. Конечно, он может желать брака с нею, чтобы связать меня с Гранбретанью кровными узами, однако Иссельда вряд ли согласится, да и я тоже.
– А вдруг Иссельда влюбилась в барона и он воспылал к ней страстью?
– Как она может влюбиться в барона Мелиадуса?
– В Камарге она редко видит мужчин столь утонченных и привлекательных внешне.
– Гм… – презрительно хмыкнул граф. – Если бы она влюбилась в барона, то сказала бы мне, разве не так? Я поверю в твои домыслы, когда услышу подтверждение из уст Иссельды!
Боженталь про себя недоумевал – то ли подобный отказ видеть правду продиктован глубоким нежеланием вникать в характер правителей Гранбретани, то ли это обычная неспособность отца заметить в своем чаде то, что совершенно очевидно для остальных. Боженталь решил впредь не спускать глаз с Иссельды и барона Мелиадуса. Он не верил, что граф в полной мере постиг суть человека, устроившего Льежскую резню и отдавшего приказ о разграблении Сабрука, человека, чьи извращенные вкусы вселяли ужас во всех сплетников от Нордкапа до Туниса. Как он уже говорил, его друг слишком долго прожил в провинции, вдыхая чистый деревенский воздух. И вот теперь не учуял вони порока, даже когда им повеяло более чем отчетливо.
