Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
Аня помялась, но согласилась с этим постулатом.
Мать кисло улыбнулась.
– Ну, поскольку моего благословения не требуется, считай, что я предупреждена. Поесть что-нибудь есть?
– Я сырников напекла.
Поняв, что ее любимое блюдо приготовлено Анютой вместо оливковой ветви, Анастасия Павловна похлопала дочь по плечу и пошла на кухню.
Стараясь сдержать слезы, Аня легла в постель и по-детски закрылась одеялом с головой. Подумав, что скоро ей надолго придется покинуть свое уютное гнездышко и переквалифицироваться в домработницы, совсем раскисла. Что оказалось тому виной – переживания последних дней или страстное нежелание идти к кому-то в услужение, неясно, но она расплакалась, и плакала долго, пока не уснула.
На следующий день к Антону не поехала, поскольку занятия закончились почти в восемь. На другой день тоже закрутила суета, и в больницу она не успела. А на третий ее вызвали в деканат, и декан, вернее, деканша, суровым тоном велела ей немедля навестить своего травмированного жениха.
– Понимаете, милочка, – скрежетала она прокуренным голосом, неодобрительно глядя маленькими пронзительными глазками на беглую невесту, – настоящая любовь и проверяется в таких случаях. Конечно, если возникли какие-то разногласия, их должно решить, но! – для значимости она подняла вверх желтый от табака палец, – только после того, как он полностью поправится. Раньше это будет попросту непорядочно. А непорядочность – это худший из человеческий пороков. Так сказать, мать их. Из нее произрастают все остальные.
Аня могла бы порассказать о своем псевдоженишке такое, от чего деканша дала бы диаметрально противоположный совет – бежать от такого жениха чем дальше, тем лучше. Но, поскольку тоже считала, что непорядочность – главное зло современной жизни, – решила со своими проблемами справляться собственными силами. Уйдя, вопреки протестам, с заседания редколлегии, посвященный выпуску новогоднего журнала, в шесть часов прибыла в травматологию.
Внизу снова дежурила все та же размалеванная девица. Увидев посетительницу, саркастично поджала губки и предупредила сквозь сжатые зубки:
– Посещения до семи часов! И не забудь надеть бахилы!
Анне очень хотелось ответить в таком же пренебрежительном тоне что-нибудь типа «сколько захочу, столько и буду сидеть», – но она вовремя вспомнила, что этим унизит лишь себя. К тому же вряд ли ей осилить эту девицу в базарной перебранке, у той опыт в таких делах несоизмеримо больше. Не сказав в ответ ни слова, сунула ноги в слишком большие больничные тапки, и взбежала на второй этаж, звонко цокая по бетонным ступеням жесткими подошвами. Заглянула в палату интенсивной терапии, по примеру бравого лейтенанта проигнорировав бахилы у входа. К ее удивлению, в палате лежали совсем другие люди. Она немного растерялась, отдав должное умению крашеной девицы вести бои местного значения, – та прекрасно знала, что Антона перевели в другую палату, но ничего не сказала!
Осторожно прикрыв двери, пошла к посту дежурной медсестры. Полная равнодушная женщина в белом халате махнула рукой направо и буркнула:
– Последняя палата!
Аня, ожидая полную палату болящих, наскоро провела перед входом рукой по голове, приглаживая растрепавшиеся волосы, и вошла, негромко постучав. В одноместном боксе было пусто. Она растеряно оглянулась, не понимая, куда мог деться лежачий больной. Может быть, его увезли на процедуры? Тут раздался шум и из неприметной двери за ее спиной показался Антон. Она резво отскочила в сторону, давая ему пройти. Он шел в смешной штуке на колесиках, положив сломанную ногу на обтянутую поролоном перекладину и упираясь на поручни. Увидев ее, сердито сверкнул глазами и язвительно заметил:
– Ну, надо же! Беглая почтижена появилась!
Аня тут же отринула сковавшее сердце сочувствие и пошла в наступление.
– Это ты звонил сегодня в деканат?
Он самодовольно подтвердил, осторожно взгромождая двумя руками утыканную штырями ногу на банкетку, стоявшую рядом с кроватью:
– Однозначно! Спасение рук утопающих, как ты помнишь…
Она с шумом выпустила из легких застоявшийся там воздух.
– Вот как! А какого лешего надо было трепаться о несчастном, гибнущем на корню женихе?
Он откинулся на спинку кровати и с укором посмотрел на крайне недалекую девицу.
– Да кто бы тебе без этой слезливой истории стал передавать, что я тебя жду? У вас такие чадолюбивые преподаватели? Не поверю ни за что! Я, кстати, попытался позвонить тебе домой, номер искал по всем справочникам, но не нашел.
Она огрызнулась, проклиная свой отходчивый характер и чувствуя, что злость проходит, сменяясь ощущением чего-то неустойчивого и опасного. Решила соврать:
– У нас телефона нет, и никогда не было.
Он посмотрел на нее так, будто встретил экземпляр реликтового растения.
– А почему? По религиозным мотивам?
Тут изумилась она.
– А что, по религиозным мотивам разве отказываются от телефона?
Он кивнул.
– А еще от радио, телевидения, компьютера и даже лифта. Потому что это бесовские порождения.
Она не поверила.
– Да шутишь ты все.
Он приглашающе взмахнул рукой, указывая на стоявший рядом стул.
– Садись, а то светишься, как гнилушка! Не рассыплись! Небось на диете сидишь, хочешь, чтобы ветром унесло?
Не считая нужным объяснять, что за весь день смогла перехватить лишь столовский микроскопический пирожок, поскольку утром примитивно проспала, Аня надулась и отвернулась. Не обращая внимания на неуместные девчачьи капризы, Антон подождал, когда она демонстративно присядет на самый кончик стула, и только тогда объяснил:
– Да нет, не шучу. Со мной во взводе парень служил из староверской семьи, у них так. Ни танцев, ни музыки, ни пива, ни вина. После армии сразу домой поехал, к родителям. Они ему невесту нашли, он ее еще не видел, спешил познакомиться и жениться. Я у него спросил, – что будет делать, если невеста не понравится? Он в ответ, – такого быть не может, потому что родители лучше знают жизнь. Вот так-то! А во всем остальном нормальный был парень. И друг хороший.
Аня ничего не ответила, не понимая, как в наше время могут сохраниться такие странные отношения. Перевела разговор на другое.
– А ты что, служил в армии?
– Конечно! Правда, после универа, лейтенантом, но отпахал честно. А как еще может быть, если у тебя отец потомственный военный? – погладил нывшее колено и спросил: – Мать предупредила?
Она обречено кивнула. Антон звонко щелкнул пальцами и скомандовал:
– А ну, выше нос! Тебе понравится, вот увидишь! И голодом себя морить я тебе не дам!
Она ехидно попросила уточнить, кого он не даст ей морить голодом – ее или себя. Он гордо заявил:
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
