— Телгар будет первым, в этом я уверен, — торопливо ответил Моран. Он не видел, кто говорит, но прекрасно понимал, как опасно подвергать сомнению шансы местного Вейра. — Труднее предположить, какой Вейр будет вторым и третьим.
— А ты ничего на уме не держишь? — спросил Беррин. Когда Моран кивнул, кромский холдер показал на выпуклость под своей туникой и сказал:
Поспорим?
Вряд ли, я же арфист, мне нельзя делать ставки.
Почему нет?
Ну, — рассудительно сказал Моран, — в конце концов, я же там был, и я не хочу, чтобы вы подумали, будто я вас перехитрил.
Он перехватил жадный взгляд холдера. Значит, его нарочитые ошибки в прежнем разговоре убедили собеседника в том, что перед ним напыщенный, самонадеянный дурак. Холдер посмотрел на пухлый кошель, который Моран специально привесил к поясу у всех на виду. Конечно, холдер убедил себя в том, что кошель набит марками — Моран поддерживал эту уверенность тем, что крепко придерживал кошелек локтем.
Дураки быстро расстаются с деньгами, подумал про себя Моран, вспоминая прежние годы в Зале Арфистов.
— Ладно, арфист, ты, видать, человек честный, — ответил Беррин тоном, явно свидетельствовавшим, что он считает Морана тупым дураком. — И, думаю, ты будешь честен со мной, если кое-что узнаешь.
Моран закивал.
— Как насчет ставки за второе место? — сказал Беррин. Моран поднял руки, изображая беспокойную нерешительность. — Немного, скажем, марка-другая?
Моран с сомнением посмотрел на холдера.
— Ну, давай, арфист! — крикнул из толпы один из приятелей Беррина.
— Ну, — медленно начал Моран, стискивая кошель. — Может, поставлю марку на то, что Бенден будет вторым.
— Бенден? Марку ставлю! — крикнул еще кто-то из толпы. Моран улыбнулся про себя, опознав в крикуне Берринова прихвостня. В душе арфист был уверен, что только половина народу работает на Беррина, а остальные не в курсе, просто они азартные игроки и надеются нажиться на споре Морана и Беррина. Моран был уверен, что в конце концов стрясет деньги и с тех, и с других. Никаких угрызений совести он не испытывал — в лагере голодали дети, которым нет дела, честно ли добыта еда.
* * *
Халла озабоченно посмотрела на старшего брата, поскользнувшегося на глине. Джамал чуть поморщился, ударившись больной ногой, и проглотил ругательство.
— Ты в порядке? — спросила Халла. Она помогла ему встать и нахмурилась. — Чем так воняет? Это же от твоей ноги!
— Да пустяки, — соврал Джамал.
— Может, позвать тебе целителя? — сказала Халла.
— Да не пойдут к нам целители, сама знаешь, — ответил Джамал. Он отпустил Халлу. — Иди к детям, тебе же за ними смотреть.
Халла фыркнула, но послушно отправилась к одинокой группке детей. Большинству не сравнялось и восьми Оборотов. Она обернулась, но Джамал уже исчез в толпе Встречи, и ей оставалось только надеяться, что с ним все будет хорошо.
— Конечно, я никому не скажу, — пообещал Моран разочарованным спорщикам, собирая выигрыш.
— Очень обяжешь, арфист, — с чувством сказал ему Беррин.
Остальные проигравшие закивали.
— В конце концов, все ж по-хорошему, — сказал арфист, тщательно раздавая по четверти марки проигравшим.
После того как те поблагодарили его за доброту, Моран вернулся к горнякам.
— Разве я не говорил, что победит Телгар? — заявил Тарик, крепко хлопнув арфиста по плечу. Он смотрел на него сверху вниз, сияя глазами. — Ну, у тебя, как понимаю, найдется несколько марок для меня?
— Догадался, — игриво ответил Моран, протягивая двухмарковую монету, которую только что выиграл. Он подался к Тарику и прошептал ему на ухо: — И надеюсь, ты и другие наши предложения сочтешь выгодными.
Лицо Тарика на мгновение посуровело, затем он ответил:
— Уверен. Правда.
Глава третья
Грузи повозки да толкай,
Работай целый день.
Вози товар, на лапу дай —
Не друг торговцу лень.
Близ Наталон-кемпа
492.7-4934 ПВ
Следуя указаниям мастера Зиста, Пеллар юркнул в фургон торговцев и спрятался за бочками груза для Наталон-кемпа. Щебетуна, чтобы не выдал, он отправил к Зисту.
Поездка до лагеря заняла семидневку. Зисту только два раза удалось передать ему еду. К счастью, Пеллар собирался с расчетом на самообеспечение — по крайней мере на две семидневки. Он покинул торговый караван за ночь до прибытия в кемп и направился в горы.
Погода была холоднее, чем в Форт-холде и Зале Арфистов. Пеллар был хорошо одет и шел твердым шагом, зная, что от движений согреется. Он шел всю ночь и начал искать укрытие для сна только тогда, когда солнце появилось на горизонте.
Он нашел подходящее место на небольшом плато восточного склона гор, поднимавшихся к лагерю Наталон. Плато оказалось широким, с густым лесом, пышным подлеском и буйной травой.
Пеллар остановился, прежде чем подняться на плато, и стал высматривать признаки чужого присутствия. Щекочущее ощущение, странное чувство беспокойства встревожило его, и он спрятался за валуном. Он ждал, достав из-за пазухи кусок вяленого мяса и медленно жуя жесткую полоску: и поесть надо было, и взять себя в руки помогало, как учил его Микал.
Позднее он выглянул из-за валуна и снова осмотрел плато. Через мгновение вычислил, что так встревожило его в первый раз, — темное коричневое пятно под деревьями. Он с подозрением всмотрелся в него. Ветер, пришедший с гор под теплыми лучами утреннего солнца, шевельнул на темном холмике что-то яркое, и оно блеснуло. Пеллар снова спрятался и продолжил ждать.
Наконец он снова выглянул и осматривал плато до тех пор, пока не уверился, что здесь никого нет. Он вышел из-за валуна и быстро зашагал по плато, все еще внимательно осматриваясь. Время от времени он останавливался и, отдыхая под деревьями или прячась за камнями, осматривал те участки плато, которые прежде не были видны. Наконец, удовлетворившись, он кружным путем подошел к коричневому холмику.
Яркое пятно, что он заметил прежде, оказалось букетиком желтых цветов. Пеллар остановился. У него внезапно перехватило горло.
Холмик был могилой, причем свежей и слишком маленькой для взрослого человека.
Он глубоко вздохнул и подошел поближе к холмику, высматривая следы. Поначалу он боялся, что ничего не увидит, затем, присмотревшись к цветам, заметил участок примятой земли. Он опустился на четвереньки и наклонился поближе к земле. Следы не были похожи на отпечатки ног, но, приглядевшись повнимательнее, понял, что странные отпечатки оставлены плетенной из лыка обувью. Следы были маленькими, детскими.
Ребенок в плетеных сандалиях, привязанных к ноге бечевкой.
