Книга Ткачиха - Мария Руднева

Больше всего Бетти поразили даже не две одинаковые девочки, а то, что в пещере у них был целый дом. Она разглядывала стол, стулья, большую кровать и удобные полочки с чайником и двумя чашками и недоумевала: откуда такое в Тенях? Она видела достаточно, чтобы решить, что цивилизация сюда еще не добралась.

Мэри взяла чайник с полки и, встретившись взглядом с Бетти, ответила на невысказанный вопрос:

– Все вокруг создано из наших Нитей Памяти. Поэтому не удивляйся сильно.

Легко сказать – не удивляйся! Рубашечник закашлялся, услышав такое объяснение, и Бетти подбежала, чтобы похлопать его по спине. Отдышавшись, Рубашечник спросил:

– Как вы так используете Нити? Я слышал, что подобное возможно, но ведь это значит навсегда расстаться со своими воспоминаниями…

– У нас есть некоторый резерв, которым можно пожертвовать, – объяснила Энн. – К тому же мне совсем не обязательно помнить этот стол. Он ничем не поможет, если будет в моей памяти. А сидеть за ним гораздо приятнее.

– И мне приятнее спать на мягкой кровати, а не вспоминать о ней, ежась на колючей хвое Леса! – добавила Мэри и начала разливать по чашкам чай.

Это был самый настоящий чай! Горячий, хотя Бетти понятия не имела, откуда они взяли воду и заварку. Но ответ тоже нашелся просто: в чайнике сиял кусочек нити.

– Это наша память о чае, – сказала Энн и протянула чашку Рубашечнику.

– Мы помним очень много чая, поэтому пейте, не стесняйтесь: нам хватит еще надолго, – Мэри пригласила Бетти к столу.

Бетти поднесла чашку к губам. Это оказался очень хороший чай, такой часто подавали к столу у нее дома. У Бетти комок подкатил к горлу от этих мыслей. Она вдруг вспомнила родителей и поняла, как сильно соскучилась по дому, по улице Высоких Осин, по соседям и даже по задаваке Энии Мораг. Ей захотелось снова оказаться в своей комнате с черными наволочками, надеть идиотское парадное платье и есть чудесный торт, заказанный специально для нее.

Он моргнула, прогоняя слезы, и подняла голову. Рубашеник смотрел на нее в упор, и в его чудесных серых глазах читалась тревога. Бетти улыбнулась ему и сделала еще глоток чая.

Рубашечник с сомнением отвел взгляд и обратился к близняшками:

– Расскажите нам, кто вы такие? Если вы не сестры, то кто вы тогда? Я никогда о вас не слышал, хотя уже давно в Тенях.

– Мы – Мэри-Энн, – сказала Энн за обеих. – И мы почти ни с кем здесь не общаемся. Нам достаточно друг друга. Другие Сплетенные бегают и ищут свою память, а нам и тут хорошо. Мы не хотим обратно, хватит с нас.

– То есть, поначалу мы тоже искали свою память, а потом решили сделать вот это вот. – вставила Мэри.

– Вообще-то я оказалась здесь первой, – внесла уточнение Энн, – и некоторое время бродила в Холмах и искала свои нити. Но их было очень мало.

– Все потому, что Ткачиха еще не сплела меня. А когда сплела и мы встретились, мы решили, что так намного лучше.

– И все-таки я не понимаю… Как это получилось? – допытывался Рубашечник.

Бетти слушала молча. Ей до жути было интересно, что же скажут Мэри и Энн.

– Вообще мы когда-то были одной девушкой по имени Мэри-Энн, – объяснила, наконец, Энн. – И однажды Ткачиха начала плести нашу жизнь. Но мы – тогда еще я одна – поняли, что происходит, достаточно рано и решили бороться. Мы, то есть я, понимали, что плетение – это смертельная болезнь, от которой нельзя сбежать, но можно отсрочить. Мэри-Энн была врачом, но мечтала писать книги. Поэтому нам удалось создать вторую личность и спрятать ее в глубине первой, чтобы Ткачиха не заметила. Так появилась Мэри. И, когда Ткачиха сплела Энн и утащила ее в Тени, Мэри осталась жить нашу жизнь в нашем теле.

– Мы выиграли несколько лет! – гордо сказала Мэри. – За это время я успела написать книгу о Ткачихе. Вернее, я так ее не называла, я использовала серьезные научные термины для того, чтобы описать свое состояние, но суть была та же.

– Книга стала бестселлером, а Мэри-Энн прославилась на весь свет!

– И потом уже Ткачиха меня заметила и доплела. Там, признаться, немного оставалось, но это того стоило!

– С тех пор мы живем здесь, в Холмах.

Рубашечник и Бетти переглянулись. По его растерянному взгляду Бетти поняла, что история чересчур невероятна даже для него, вроде как местного жителя, всякое повидавшего.

– Между прочим, когда мы встретились, то оказалось, что мы совершенно разные, – сказала Энн.

– Она вечно со мной спорит! – тут же сказала Мэри, и девочки засмеялись.

– А сколько вам было лет, когда вас сплели? – застенчиво спросила Бетти. Она не была уверена, насколько вежливо задавать такие вопросы, но любопытство пересилило: девочки выглядели такими молодыми, но по их рассказам выходило, что они прожили долгую жизнь.

– Нам? – девочки переглянулись. – Мы не помним!

– Но много, – сказала Энн. – Я была уже взрослая, когда попала сюда.

– А я еще старше! – добавила Мэри.

Бетти подумала, что не такие уж они и одинаковые. Энн всегда оставалась серьезной, даже если смеялась, а Мэри задорно улыбалась, и глаза у нее сверкали. Спутать их теперь, познакомившись поближе, было сложно.

– Почему вы тогда выглядите так… молодо? – судя по тону вопроса, Рубашечник тоже ощущал себя не в своей тарелке.

– Мы вытащили этот образ из нашей памяти, – кажется, обрадовалась вопросу Энн. – Точнее, я вытащила, когда оказалась здесь, а Мэри понравилось. Это было счастливое время, беззаботное детство. Что может быть лучше: носить платья и быть похожей на куклу?

Бетти незаметно поморщилась. Она была уверена, что все, что угодно, лучше, чем быть похожей на куклу. Но, к счастью, Мэри и Энн не интересовались ее мнением. Энн вообще больше обращалась к Рубашечнику, чем к ней: кажется, он ей понравился. А Мэри старалась обращать больше внимания на Бетти, но по большей части ее взгляд был прикован к Энн.

– Мы даже не поблагодарили вас за спасение! – спохватился Рубашечник. – Я так долго не был в Холмах, что едва не угодил в беду, да и Бетти за собой потащил. Если бы не вы, нам бы худо пришлось!

– Энн сразу сказала: наверняка им что-то очень надо, иначе бы они не полезли прямо под Гэвитанир. Вам же что-то очень надо? – прямо спросила Мэри.