Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
– Лучше скажи мне, зачем мы на самом деле едем к Ермолаю.
– Ну и пожалуйста, – Тонечка отвернулась и стала смотреть в окно. – Ну и сколько угодно.
Снег под вечер опять повалил, в свете фонарей густо сыпались крупные хлопья, и многочисленные следы, которыми был затоптан двор, уже замело.
Герман остановил машину у ворот, заезжать не стал. Тонечка распахнула пассажирскую дверь и посмотрела вниз.
Земля была далеко.
– Купил бы приставную лестницу, что ли, – пробормотала она. – Как пить дать, навернусь.
– Подожди, я тебе помогу.
Но она, разумеется, сама выпрыгнула из салона и пошла к калитке. Снег скрипел у неё под ногами.
Герман отчего-то чувствовал виноватым себя, а злился на Тонечку. Это было новым в его жизни – теперь всегда и во всём или почти всегда и почти во всём оказывалась виновата она!
Тонечка осторожно зашла на участок – он казался совсем не таким, как при свете дня, притихшим, настороженным, с глубокими тенями вдоль забора, похожими на провалы в черноту. Со стороны будки забренчало, и выбрался, волоча за собой цепь, кудлатый пёс. Он взглянул на Тонечку, потянулся и зевнул во всю пасть.
– У тебя хозяина забрали, бестолочь, – сказала она псу. – А ты спишь без задних ног!
Пёс вильнул хвостом.
– Саш, как его зовут, я забыла?
– Ямбург. Кондрат его с газовой станции привёз, как раз из-под Ямбурга.
– Что делал твой друг на газовой станции под Ямбургом?
Герман ничего не ответил.
…Э-э-э, нет, подумала Тонечка, так дело не пойдёт. Ты всё мне выложишь, милый. Я твоя жена, и именно я в данный момент стараюсь вызволить твоего друга из передряги!..
Впрочем, с расспросами можно подождать.
– Открывай скорей! Холодно, и лучше на крыльце просто так не маячить.
Герман отрыл дверь – она не была опечатана, – они оказались внутри дома и замерли. Было очень тихо, слышно, как на кухне капает в раковину вода.
– Как ты думаешь, – зашептала Тонечка, в такой зловещей тишине по законам жанра следовало шептать, – он собаке сухой корм даёт или похлёбку варит? Первое, второе, третье и компот!
– Он может, – тоже шепотом подтвердил Герман, рассердился и заговорил в полный голос: – Что ты тут хотела найти? Ничего мы не найдём, темнота хоть глаз выколи.
– Мы задёрнем шторы и включим свет, – бодрым шёпотом ответила Тонечка. – Не бойся, Саша, я с тобой!
– Я ничего не боюсь.
Битое стекло и черепки захрустели, потом что-то зазвенело и покатилось.
– Осторожней, Тоня!..
Послышался шелест – Тонечка зашторивала окна.
– Я всегда думала, – донесся до него её шёпот, – что писать сценарии – самая безобидная и мирная работа на свете. Сидишь себе и пишешь. Пишешь, да и сидишь себе!..
Герман подошел к другому окну, засиневшему в темноте, как только привыкли глаза, и задёрнул плотную занавеску.
– Ох, ёлки-палки! – Она обо что-то споткнулась. – Можно зажигать, Саш!
Оба зажмурились от света, хлынувшего со всех сторон, а потом стали озираться.
В огромной комнате ничего не изменилось – ни в той половине, где был мир и покой, ни в той, где Мамай прошёл.
– Да уж, – сказал Герман в конце концов. Разгром при электрическом свете производил какое-то новое, ошеломляющее впечатление. – Что тут у них случилось?..
Тонечка зашла на половину кухни и уверенно полезла в шкаф.
– Что ты ищешь?
– Я хочу посмотреть ещё раз. Я уже днём видела эту штуку!..
Она вытащила из ящика свёрток тёмной кожи, перевязанный бечёвками, положила на стол и стала развязывать.
– Это ножи, целая раскладка, – Тонечка оглянулась на мужа. – Ножи всегда собственность повара. Всякое кухонное оборудование, продукты и прочее – собственность ресторана, а ножи у поваров всегда свои. И вот у меня вопрос! Если твой друг зарезал супругу, то чем?
Герман подошел к ней и стал рассматривать сверток.
– В ящиках только серебряные приборы, ими не зарежешь! Никаких тесаков и топоров на поверхности нет. То есть они наверняка где-то есть, но не под рукой. А здесь всё цело!..
И Тонечка откинула последнюю часть раскладки.
И уставилась на ножи в изумлении.
– Одного ножа не хватает, – констатировал Герман. – Как раз самого большого.
Тонечка кинулась к ящику, заглянула, а потом зашарила в глубине.
– Саш, ты понимаешь, что днём все ножи были на месте?! Я тебе точно говорю, я смотрела!
– Ты не заметила.
– Я всё заметила! И я клянусь тебе, они все были здесь! Каждый в своём кармашке!..
Герман подумал немного.
– Давай поищем… там? – и он кивнул в сторону разгрома.
– Его не может там быть, потому что днём он был в этой штуке!
– Кто-то мог взять нож из этой штуки и положить туда для достоверности картины. – Он махнул рукой в сторону разгрома. – Уже после того, как мы все уехали в отделение.
– Здесь всё заперли! А дверь просто так не взломаешь! Ты обратил внимание? У них как в бункере!
Тонечка выскочила в прихожую, выхватила телефон и стала светить фонариком в дверной замок.
– Не взломано тут ничего! Если открывали, то ключами! Саша!
– А?
– Я ничего не понимаю, – произнесла Тонечка жалобно. – Почему я не понимаю?!
– Я-то уж совсем ничего не понимаю, – пробормотал Герман. – Я же не пишу сценарии.
– При чём тут сценарии?!
Она вбежала на кухню и энергично почесала свои буйные кудри.
– Думай, думай, – велела она себе. – Предположение, что нож вынули из раскладки, чтобы подложить на место возможного убийства – чушь. Здесь сотрудники всё осмотрели, составили протокол и уехали, зачем подбрасывать нож после осмотра, для кого?.. Но всё же нужно попробовать поискать.
– Я попробую, – сказал Герман, перешёл на другую половину и уставился в пол.
– И дверь, – продолжала Тонечка. – Дверь не взломана, а она совершенно точно была заперта! Значит, открывали ключами. Давай подумаем, у кого могут быть ключи.
– Я вынул связку из замка зажигания красной машины, – отозвался он, присев на корточки и осторожно рассматривая какие-то черепки. – Кондрат сказал, что это машина его жены.
– Стало быть, и ключи тоже её, – подхватила Тонечка. – Ну, у него свои ключи должны быть точно. Но он в кутузке. Остаётся тётя Мотя, которая днём вопила и билась.
– Она домработница и звать её Светлана Павловна Махова.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76