Энергетическим щитом? Нет, она никогда не смогла бы им стать. Не настолько у нее чистая душа.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Проводив Викторию во дворец и убедившись, что все в порядке и с Анной, и с Александром, император решил еще раз зайти к Эн.
День начинал клониться к закату, и когда Арен вошел в палату, помещение было залито ярко-оранжевым солнечным светом. Удивительно для такого пасмурного дня, каким был сегодняшний. Но к вечеру распогодилось, небо поголубело, тучи разошлись, остался лишь ветер — холодный, резкий и неприятный. Правда, император об этом ветре не имел ни малейшего понятия — с момента, как они с Эн перенеслись в госпиталь, он не был на улице.
На стуле возле Агаты сидела женщина, и как только Арен открыл дверь и шагнул внутрь, она вскочила, испуганно глядя на него, и неловко поклонилась.
— Ваше величество…
— Садитесь, айла Тали, — сказал император. Женщина медленно опустилась на стул, нервно сглатывая и не отрывая от него напряженного, полного опаски взгляда.
Арен подошел ближе, наклонился и поцеловал дрогнувшую руку.
— Спасибо вам, — произнес он тихо, не спеша выпрямляться. — За Софи. Независимо от того, что случится дальше, я обещаю — вы никогда не будете нуждаться.
Несколько мгновений император смотрел в смятенные глаза айлы Тали, не выпуская из своей ладони ее руку. Женщина молчала, быстро-быстро моргая, словно боялась расплакаться, и Арен, чтобы не смущать ее еще больше, все же выпрямился и повернулся к Эн.
— Тебе есть, что сказать мне? — обратился он к девушке, которая что-то стремительно записывала на листке бумаги, не поднимая головы.
— Угу, — кивнула Эн. Оторвалась от своего увлекательного занятия и, вздохнув, произнесла, глядя на маму Софии: — Побудьте здесь несколько минут, пожалуйста, айла Тали. А я пока пообщаюсь с его величеством.
Арен сразу понял, что Эн не хочет разговаривать при Агате, и кивнул.
— В соседней палате можно.
Девушка поднялась, и они проследовали в соседнюю комнату, где Эн, даже не садясь, сразу быстро заговорила:
— Консилиум назначен завтра на полдень. Мне нужно, чтобы вы пришли раньше, к одиннадцати хотя бы, а лучше к десяти. Я расскажу все, что смогла разработать. Консилиум имеет смысл проводить только в том случае, если вы будете согласны меня поддержать.
— Я согласен, — сказал Арен спокойно, и Эн покачала головой.
— Завтра, ваше величество. Решите завтра, после того, как все услышите.
— Хорошо, — согласился император так же спокойно. Он мог бы возразить, что согласен на все, кроме риска жизнью Агаты, но у него не было сил на пустые препирательства.
— Вас самого врачи-то смотрели? — поинтересовалась Эн, мгновение помешкав. — Или?..
— Нет.
— Вы же не бессмертный, — сказала она укоризненно. — У Вагариуса был сердечный приступ, не хватает только, чтобы он и у вас случился. Это ведь десять минут, ваше величество.
— У меня нет десяти минут. Ты что-то еще хотела сказать, или это все, Эн?
Кажется, она рассердилась.
— Так нельзя, понимаете? Если вы сами свалитесь, уже никого не спасете, ни Софию, ни Агату, ни Альганну. Вы хоть ели?
Арен промолчал. В любой другой день ему было бы смешно, что Эн настолько беспокоится, да и странно тоже. Он до сих пор не мог понять, почему ее прежняя ненависть к нему так и не вернулась.
— Ясно. И не ели. Да вы так себя сами угробите, без помощи заговорщиков, — продолжала возмущаться Эн. — Вот они рады-то будут!
— Этого и добиваются.
— Что? — она нахмурилась.
— Убить императора очень сложно. — Демоны, как же трудно говорить, в груди будто камень вместо сердца. — Есть способы, конечно, но они сопряжены с огромным риском, а главное — с человеческими жертвами. Жертвами среди заговорщиков. Куда проще, если император угробит, как ты выразилась, себя сам. Сойдет с ума, например. Или просто будет настолько морально дезориентирован, что не сможет удерживать Венец. На это нужны силы, Эн, и не только магические.
— Тем более! — Теперь она даже покраснела от негодования. — Так, все. Сейчас пойдем в смотровую, и я вас сама посмотрю. Это пять минут! А потом в столовую. И сама поем, и вы тоже поедите.
— В смотровую — согласен, — уронил Арен тяжело. — В столовую — нет. Я потом поужинаю. Не переживай.
Эн пыхтела и словно пыталась просверлить его разгневанным взглядом. Но в конце концов сдалась и проворчала, делая шаг к двери:
— Она была бы недовольна вашим поведением.
— Кто?
— София.
Арен на секунду закрыл глаза, пережидая приступ боли в груди и неспособность дышать.
— Верни ее мне, — попросил он тихо и хрипло, останавливая Эн кратким прикосновением к плечу. — Пожалуйста. Верни.
— Я очень постараюсь, — ответила она так же тихо, замерев возле двери. — Обещаю.
Арен еще раз осторожно погладил девушку по плечу, а затем они вышли из палаты.
* * *
Слава Защитнице, с императором оказалось все в порядке, и Эн, быстро перекусив в столовой, вновь пошла к принцессе. Прежде, чем идти домой, нужно было сделать кое-что еще.
— Ну и где ты гуляешь, — пробурчал Рон Янг, увидев девушку. Эн еще днем попросила его прийти в госпиталь сразу после работы. — Я тебя уже заждался. В палату эти изверги меня не пускают, — он покосился на невозмутимых охранников. — Говорят, либо император должен указание дать, либо ты. Практически приравняли тебя к его величеству.
Эн фыркнула.
— Ужинала я. Пошли, Рон. Ребята, он со мной.
— Ужинала она… А я вот не ужинал, — пожаловался друг, но тут же запнулся и замер, глядя на сияние абсолютного контурного щита. На сидящую рядом с койкой Синтию он даже внимания не обратил. — Защитник…
— Спасибо вам, айла Тали, — сказала Эн, вежливо улыбаясь женщине. — Вы можете идти. Вам, наверное, уже нужно?
— Да, — женщина кивнула, засуетившись. — Я пойду, надо забрать дочек у подруги… А завтра можно будет прийти к Софии?
— Конечно. Но не раньше полудня.
Эн проводила глазами Синтию и, дождавшись, пока дверь в палату закроется, обратилась к Рону, который все это время стоял посреди помещения и смотрел на принцессу в коконе энергетического щита, застыв каменным изваянием.
— Ро-о-он… Отомри.
Он громко выдохнул.
— Эн… это невероятно…
— Согласна. Но я тебя сюда позвала не для того, чтобы щит рассматривать. Мне…
— Демоны! — Рон взъерошил волосы и улыбнулся шальной улыбкой. — И ведь я даже обсудить с тобой ничего сейчас не могу из-за этой печати молчания! Хоть во дворец переносись.
