Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
– Ничего нам от тебя, красавица, не надо, – он развязал сидор и высыпал остатки печенья и разломанную шоколадку в подставленный Улей подол. – Кушай на здоровье.
Девушка снова отчаянно покраснела и поклонилась старшему, а младшего Волкова неожиданно крепко обняла и поцеловала. А пока тот приходил в себя, она успела жарко прошептать в самое ухо, где парень может её найти. И тут же, вскочив обратно на телегу, хлестнула лошадь вожжами, да так, что та припустила по улице чуть только не галопом.
– Папань, что это было? – обалдело поинтересовался сын, глядя то в след удаляющейся телеге, то на покатывающегося от беззвучного смеха отца. – Надеюсь, она не свататься пыталась?
Волков-старший захохотал теперь уж в голос, а когда отсмеялся, объяснил, что младший совершенно напрасно представляет себе русскую деревню начала двадцатого века эдаким пуританским сообществом. Наоборот, именно деревня отличалась и лихими адюльтерами, и весьма свободными взглядами на секс – намного более свободными, чем город. Нет, разумеется, Всеволод-младший понравился Ульяне, и, если бы дело дошло до сватовства, девушка вряд ли бы сильно огорчилась. Но вот в данном конкретном случае речь шла о простом свидании, хотя вполне возможно – с последующим продолжением. Горизонтальном, так сказать.
– А что? Девка-то видная, ядрёная, – заметил отец и ехидно поинтересовался: – Может, сходишь?
– Да ну её, – махнул рукой сын. – Странная она. Кобыла здоровая, а целоваться не умеет. Ещё окажется, что я честь девичью похитил, – налетит потом родня и примется сватать. Вилами да кольями.
– Ишь ты. Целоваться, говоришь, не умеет? А с чего ты это взял?
– Так она мне в губы ткнулась, а рот не раскрывает.
– А, ну это тут повсеместно. Целоваться тут только в городах умеют, да и то – не все и не во всех. Что ж ты хочешь? Не добралась ещё до нас европейская секс-культура, да и Камасутру тут ещё не читали. Ладно, – хлопнул себя по бедру Всеволод-старший. – Хорош лясы точить. Пошли, поищем какой-нибудь ночлег.
Им удалось перехватить извозчика. Неизвестно, что этот «ванька» позабыл на окраине, где почти наверняка не отыскать седоков, но так или иначе таскаться по городу поздним вечером пешком, да ещё и с ружьями за плечами было как-то не с руки.
Гостиниц в бывшем губернском городе, а ныне – столице Карельской Союзной республики не имелось. Идею переночевать на вокзале пришлось отбросить при первом же взгляде на пресловутый «вокзал» – одноэтажное бревенчатое сооружение, на котором криво висела фанерная табличка «Ст. Петрозаводскъ». Сын предложил было попробовать устроиться на речном вокзале, но, увидев скептическое выражение на лице отца, стушевался и смолк.
Прислушивавшийся к их разговору извозчик предложил им «мябялирашку» – меблированную комнату, хоть и не самую дешёвую, зато «самолучшу, саму первостатейну», и выразил уверенность, что «граждане-товарищи в довольстве состоять будуть». Он порывался везти их туда «прям счас, едным дыхом домчим», но Волков-старший поинтересовался, а найдётся ли поблизости от «первостатейной мябялирашки» место, где можно поужинать? На что извозчик сдвинул набекрень свою невообразимо мятую не то фуражку, не то кепку («Картуз» – проинформировал отец), почесал свою кудлатую голову, потом – не менее кудлатую бороду, заговорщически подмигнул и сообщил, что «самовар там спроворим, а к самовару – ишшо кой-чаво», после чего обозначил цену: пятнадцать рублей. Стало понятно, что пресловутая «мябялирашка» – полная и нераздельная собственность самого «водителя кобылы»[18]…
Волковы затрофеили почти десять тысяч рублей, не считая валюты, и Всеволод-младший был готов немедленно согласиться: спать хотелось отчаянно, да и перекусить бы не помешало. Но, к его великому удивлению, отец, который терпеть не мог торговаться, неожиданно принялся с жаром сбивать цену. Извозчик бойко возражал, приводя порой совершенно феерические аргументы.
– …А пярина-от, пярина! Истинный крест: с губернаторского дому! Как-от в семнадцатом губернаторев дом-от брали, пярину-от я оттудова приволокши! Самолично! Никак не можно меньше двенадцати рублёв!
Но Волков-старший разбивал подобные доводы с холодной издёвкой:
– Так у тебя ещё и клопы буржуазные? А нам их своей пролетарской кровью кормить? Не-е-ет, дорогой: за империалистов в перине ещё рупь долой. Бери восемь с полтиной и едем!
Наконец они сторговались на десяти рублях за всё, включая ужин, завтрак и утреннюю поездку на вокзал. Судя по всему, довольными остались обе стороны, хотя извозчик, поинтересовавшийся, откуда его седоки родом, цокнул языком и заметил, что если в Москве все такие хитрованы, то лично он за Республику спокоен: всех объегорят, но «Рассее» пропасть не дадут.
Дом, где им предстояло провести ночь, оказался добротным, могучим строением, сложенным из мощных лиственничных стволов, с высоким резным крыльцом и замысловатыми фигурками на крыше. Извозчик-домохозяин, представившийся Фёдором Степановичем, поспешил известить домочадцев, что необходимо принять жильцов, а отец с сыном отправились осматривать «самолучшу» комнату с «губернаторской пяриной».
Комната оказалась большой и чистой, но при этом выглядела какой-то странно пустой, словно бы и не жилой. Кровать и деревянная лежанка-нары, накрытая чистыми холстинами, самодельный грубоватый струганный стол да табурет – вот и вся обстановка, если не считать расстеленных на полу лоскутных половиков. Всеволод-младший удивлённо осматривался в пустой комнате, скупо освещённой висевшей над столом керосиновой лампой, которую зажёг отец, а затем спросил:
– Бать, а они что, все так живут? Бедновато как-то…
Отец усмехнулся:
– М-да уж, небогато. И знаешь, что удивительно: Гражданская война уже семь лет как кончилась, в стране – тишь-гладь да божья благодать, ни голода, ни разрухи же во время войны не было, а после войны – ни бандитов, ни мятежей, ибо все – сознательные. И чего это они без шкафов, без люстры, без радиолы? Сам не пойму.
Сын покраснел. Как-то в голову не пришло, что страна только-только подниматься стала, причём не то что с колен, а после здоровенного нокаута. Он ещё раз осмотрелся:
– Слушай, папань, так выходит, что они богато живут?
– Ну богато – не богато, но с достатком. Хозяин извозом промышляет, супруга дом и жильцов содержит – зарабатывают нормально.
На этом месте его прервала хозяйка, внёсшая в комнату самовар. Следом за ней вошли две молодые женщины, оказалось – хозяйские невестки. Сноровисто застелили стол чистыми газетами и расставили посуду: миску с кашей, глиняную крынку с молоком, доску с крупно нарезанным хлебом и два гранёных стакана под чай. Пожелали всем доброй ночи и удалились. Волковы принялись за ужин.
После еды, когда хозяйки убрали посуду, младший Всеволод собирался завалиться спать, но старший остановил его:
– Слушай, нам тут бы с бумажками поколдовать надо. Давай-ка, присоединяйся.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
