Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
— На этот раз нет, — невольно улыбнулась я. — Мне сказал твой старший брат, серый маг. Хотел, чтобы я сняла с тебя проклятия.
— А ты отказалась, — прозорливо отметил волшебник, и я кивнула.
— Сколько братьев у тебя, сын земли?
— Шесть, — ответил волшебник.
— И мать прокляла их всех?
— Нет, — коротко ответил маг.
— Тогда почему тебе повезло больше?
— Меньше, ты хотела сказать? — поправил меня Рейнеке. Я не ответила, и он принялся объяснять. — Мать была гадательницей, и до сих поговаривают, что отца она привораживала, давая ему напиться водой, оставшейся после умывания.
— И тэн женился на простолюдинке? — удивилась я. — И их потомство признали законным?
— Мать не была простолюдинкой, — возразил наследник мостов. — Она прирождённая тэнни.
— Тогда прости меня, наследник мостов, — склонила я голову.
— Не называй меня так! — потребовал Рейнеке. — В пути я такой же странник, как и все.
— Как хочешь, сын земли.
— Странное прозвание, — потянул маг и вернулся к своему рассказу: — После рождения каждого сына мать гадала. Дважды. Первый раз — будут ли у неё ещё дети. Второй раз — удастся ли ей удержать этого дома. Но для меня она ограничилась одним гаданием — первым.
— Ты последний из её сыновей? — поняла я.
— Да. Старший ушёл и поступил в белый орден. Второй ушёл и сделался мимом, натягивает между домами верёвку и ходит по ней, забавляя народ. Третий нанялся охранять какого-то бурга, да и женился на его дочери и вошёл в дело. Этих двоих отец видеть не хочет. Четвёртый и пятый братья, погодки, ушли и не вернулись вовсе. Мать гадала, сказала — погибли в бою. Шестой сделался серым магом, а меня родители растили для себя, не для дороги.
— Но её-то ты и выбрал в конце концов, — закончила я.
— Конечно. Мать грозилась, ругалась, плакала. А потом прокляла и прогнала с глаз долой. Я вышел из ворот замка — ни семьи, ни друзей, один на свете, только гитара за спиной. Решил отыскать старшего брата, спросить совета. Он-то мне и сказал, и велел нигде не ночевать, ни под одной крышей, не звать беду к людям. Я попросился в белый орден, а он сказал, что проклятые им ни к чему. Тогда я пошёл к шестому брату, серому. Он повторил слова брата и тоже прогнал. Сказал, только чёрная магия может вынести проклятого.
— И ты подался в чёрный орден.
— Да, — признал волшебник. — Маг из меня вышел не слишком толковый. Я сколько-то там проучился — за это время в моей келье раз десять протекал новенький, укреплённый заклинаниями потолок, один раз провалился пол и три раза без причины загорались занавески. Но мне надоело. Не вижу смысла сидеть и помешивать зелья, рассуждать о смыслах, заложенных в старинных заклинаниях и чертить на мраморе древние символы. В конце концов я встал и ушёл. Учитель был против — он, видишь ли, хотел и дальше изучать моё проклятие, но я счёл, что десяти трактатов ему хватит. А он не простил, как оказалось.
— Сам почувствовал или сказал кто? — уточнила я.
— Братья. Встретили меня на перекрёстке трёх дорог и рассказали. Мать прокляла каждую крышу, которая меня закроет от дождя и ненастья. А учитель открыл меня для предательств. Теперь всякий, кто только способен предать, предаст меня. Сам не зная, зачем.
— И ты доверился братьям?! — возмутилась я.
— Родная кровь может предать, но не от проклятия, — пояснил волшебник, не поняв вопроса. — Они привели меня домой и упали к ногам матери. Мы три дня лежали на полу и молили простить.
— Простила? — полюбопытствовала я. Маг покачал головой.
— Не до конца. Но проклятия снять согласилась.
— И как она это делала? — немедля спросила я.
— Хочешь перенять секреты ремесла? — засмеялся волшебник. — Вряд ли я смогу открыть тебе суть. Она ночью отвела меня в центр луга, велела раздеться донага и лечь на спину, смотреть на небо и ни о чём не думать. Слуги подобрали одежду и убрались, а потом явилась мать — простоволосая, босая, в одной сорочке. Хотела прийти обнажённой, но отец запретил. Виданное ли дело, чтобы тэнни северного моста плясала голой при свете звёзд! Потому, верно, и не снялось полностью ни одно проклятие.
— Но что она всё-таки сделала? — не отставала я.
— Пела, — пожал плечами маг. — Плясала. Играла на маленьком бубне, он у неё в ладони помещался. Я не знаю толком, только вот клевер на лугу весь в пыль осыпался. И ни один цветок там уже несколько лет не цветёт, только трава растёт и жухнет быстро. Вот всё, что я могу поведать. Ты довольна моим рассказом, дочь ветров?
— Нет, — отозвалась я. Ветра не ошиблись, чутьё меня не подвело. Маг был тем самым человеком, за которым меня послали эльфы. — Не довольна. Не стоило твоей матери браться не за своё дело и губить луг.
Маг недоуменно взглянул на меня, но промолчал.
— Я ответил на твои вопросы, дочь ветров, — выговорил волшебник, нарушая воцарившееся молчание. — Теперь мой черёд.
— Спрашивай, сын земли, — согласилась я.
— Почему ты вступилась за сильфов, которых я поймал? Я ведь поймал их, правильно?
— Поймал, — признала я. — А сам ты не понял этого?
— Я не видел ни сетей, ни сильфов. Только чувствовал, что вот-вот в мои руки попадёт нечто, управляющее ветрами.
— Нечто! — грустно усмехнулась я. — Таковы все люди — ради пустых затей подчинять то, чего не понимаешь.
— А как иначе можно познать истину? — удивился сильф.
— Задать вопрос, — ответила я. — Попросить. Неужели ты привык в любом деле действовать силой?
— Нет, — отозвался маг. — Но ты не ответила, дочь ветров.
— Ты спрашиваешь, почему я вступилась, сын земли? — удивилась я. — А ты сам не понял? Ловить сильфов — большой грех, ветра не простят тебе подобного ни в твоей жизни, ни в жизни твоих потомков.
— Грех? — недоуменно переспросил маг.
— Очень плохой поступок, — пояснила я. — Мир тебя за это накажет.
Маг засмеялся, как будто я очень удачно пошутила.
— Значит, дети ветров поклоняются сильфам? — уточнил он, отсмеявшись.
— А вы — нет? — прямо спросила я. — Вы же верите в волшебную силу, разлитую в воздухе, в земле и воде, словом, везде. Которая может принадлежать людям и помогать им сохранять этот мир в равновесии.
— Очень грубое изложение проповедей, — хмыкнул маг. — У нас в ложе тебе пришлось бы писать пересказ на десяти табличках, пока не найдёшь слова более проникновенные, чем выбранные тобой.
— Я не ученица ордена, — возразила я. — Так вот, сильфы — это и есть то волшебство, которому вы поклоняетесь.
— Но мы говорим, что оно невидимо и неощутимо, — уточнил волшебник.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
