твоя неграмотная дочь Кори. На следующий день, как только в школе звенит звонок после последнего урока, я гарцующей походкой вхожу к Лине.
– Лина, – шепчу я. – Лина! Бросай все дела и пойдем выпьем кофе.
– Не могу, – отвечает она, сгорбившись за монитором. – На сайте RealSteal нереальные скидки. – Лина, бывшая монахиня, учитель, несущая детям ценности и этику, духовный наставник не только мой, но и моих детей, умудряется при этом быть заядлой шмоточницей. – Мне нужна вот эта сумка.
Я ставлю рядом с ней еще один стул и смотрю на экран:
– Знаешь, первый шаг – признать, что у тебя проблема.
– Эта фраза вызывает у меня недоумение. Первый шаг – это поверить, что у тебя есть проблема, так? И только потом ее можно признать. Если ты признаешь проблему, прежде чем ты поверишь, что она у тебя есть, разве будет от этого хоть какая-то польза?
– У тебя проблема, – четче выражаюсь я. – Поверь.
– У меня есть увлечение, – поправляет меня она. – Посмотри на это. – Лина поворачивает монитор ко мне.
– Это очень красивая сумка. Конечно, она совершенно не в стиле Лины. От Longchamp[15]. Консервативная. Солидная. Почти что классически-скучная.
– Через десять минут цена снизится на десять процентов. В этот самый момент мне нужно успеть обновить страницу и купить ее первой.
– Мне кажется, твое время стоит этих десяти процентов, – говорю я, просто чтобы услышать ее контраргумент.
– А мне кажется, что первые десять минут после завершения уроков стоят ноль долларов. Если мы выйдем сейчас куда-нибудь за пределы школьных стен, везде будем натыкаться на учеников – на парковке, в кофейне, в парках, в лавках с мороженым, да даже в магазине батареек, потому что в 15.15, после уроков, они пойдут куда угодно, только не назад в школу. Хочешь со мной поговорить? Закрой дверь, сядь поудобнее, а я обновлю страницу, потому что здесь сейчас единственное место во всей округе, где нас не подслушает никто из учеников.
Я пожимаю плечами. Нужно отдать Лине должное, кресло у нее очень удобное – с низким сиденьем и высокой спинкой. Она нашла его чуть ли не на улице и сама перебила, купив строительный степлер и ткань с ярким цветочным принтом. По ее мнению, сидя в мягком кресле, люди раскрываются охотнее. Возможно, по той же самой причине сама она сидит в обычном учительском кресле из ближайшего гипермаркета.
– Вчера приходил Джон, – выпаливаю я, как только моя попа касается сиденья кресла.
После этих слов Лина наконец отрывает голову от экрана – впервые с тех пор, как я вошла.
– Ого, – удивленно тянет она, подняв брови.
– Он плакал!
– Вполне ожидаемо. – Она снова переводит взгляд на экран. – Что еще он делал?
– Хорошо отзывался об ужине, о том, как я воспитываю детей, об их оценках. Об их поведении за столом. Все время подлизывался. Это было невыносимо.
– Невыносимо плохо или невыносимо приятно?
Лина так хорошо меня знает!
– И то, и другое, наверное.
– А дети?
– Я с них глаз не свожу со вчерашнего вечера. Ищу симптомы стресса или расстройства. Но у них все отлично. Лучше, чем у меня, на самом деле.
– Дети могут демонстрировать редкую стойкость.
– Я знаю. Я то же самое сказала себе. Но после его ухода они еще долгое время оставались во власти эмоций.
Я вспоминаю, как Джо и Кори смотрели на Джона, вернувшись домой. Поначалу они держались вызывающе. Джон начал с извинений, но он и раньше перед ними извинялся.
– Три года, Лина, – снова возвращаюсь я в исповедальное кресло. – Как можно извиниться за трехлетнее отсутствие в жизни ребенка?
– Нельзя, – задумчиво произносит Лина. – Можно лишь доказать, что изменился, что стал лучше. У Джона есть какой-нибудь план?
Я молчу. Вчера вечером прозвучало много планов, но не все мне понравилось.
– Сейчас я тебе расскажу, что он вытворял.
Она кликает мышкой, смотрит на экран и откидывается на спинку кресла.
– Давай.
– Первые полчаса прошли очень напряженно. Джо и Кори смотрели на Джона так, будто он какой-то инопланетянин, прилетевший захватить наш дом. А я смотрела на детей так, будто они – хрупкие фигурки из стекла. А Джон старался изо всех сил – будто был готов и чечетку для них сплясать, и еле сдерживался. Кори то и дело грозила уйти в гости к Тринити, а Джо вжимался в стул так, словно хотел слиться с деревом. Я уже была готова тушить свет и распускать все это сборище, как вдруг Джон засовывает руку в карман и достает маленькую бутылку лавандового масла.
