Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
И он больше не может любоваться.
Ему противно даже прикасаться к этим лицам…
Он знает, где спрятаны шрамы. Он видит.
Казалось бы, ему следовало ненавидеть пластических хирургов. Ведь это они уничтожают красоту. Они придумывают новые и новые способы исказить образ ангельский, дарованный Богом, этим глупым девчонкам. Но пластические хирурги так же и возвращают утраченное в результате аварий и болезней. Пластические хирурги просто работают с плотью. Если к ним не придут, чтобы уменьшать носы и искусственно сужать овал лица, они все равно будут работать: устранять расщепление неба, восстанавливать разбитые и обожженные лица. Они будут служить тому, чтобы вернуть божьему замыслу его исконное… Пластические хирурги – лишь руки и навык. В их действиях нет зла и греха. Грех – на тех женщинах, которые приходят к ним и платят за изменение своей природы.
Именно поэтому он никогда не убивал пластических хирургов.
Он убивал только женщин.
Только самых красивых из тех, кто оскорбил его чувства, изуродовав себя.
3.
Первой жертвой его гнева стала его невеста.
Они вместе учились на втором курсе. Нет, нельзя сказать, чтобы Мила была так уж красива. Она, конечно же, не могла бы сравниться с теми женщинами, чьих лиц он будет бережно касаться в своем будущем, превращая их красоту в неземное совершенство, достойное того, чтобы быть запечатленным дорогостоящей фотоаппаратурой. Но на всем потоке Мила была самой красивой.
А потом она закачала себе что-то в губы.
Губы у нее были нежные, кораллово-розовые, такие узкие и атласные, будто лепестки, и так же изящно изогнутые. Но ей казалось, что губы у нее тонкие. Что это некрасиво и не сексуально.
Она что-то в них закачала и они раздулись. Они больше не были похожи на лепестки. Они были похожи на пиявок, присосавшихся к ее лицу. А на ощупь… Они стали какие-то не такие. Твердые и неровные. Впрочем, прикасаться к ним стало слишком противно.
Милу он убил в порыве ярости. Во время свидания в квартирке, которая досталась Миле от покойной бабушки. Во время первой же их близости после того, как Мила изуродовала свои губы.
Он ничего не продумал: как вынести тело, где спрятать… Ничего. Он просто больше не мог видеть эти губы.
Он схватил ее правой рукой за горло и сдавил так, чтобы она не могла крикнуть, а пальцами левой – железными натренированными пальцами! – раздавил этих омерзительных пиявок. Ее горло судорожно дергалось, она пыталась кричать от ужаса и боли, а он наслаждался, как же он наслаждался, когда пиявки лопнули, он даже кончил от наслаждения… А потом положил окровавленную левую руку поверх правой и сжал ее горло сильнее. Хрустнула трахея. Он продолжал сжимать, пока у Милы не потускнели глаза.
Потом он долго смотрел на ее лицо. Без этих пиявок она казалась похожей на себя – прежнюю. Только рот – окровавленные ошметки. Словно кто-то ее избил, а потом задушил. И он ненавидел того, кто это сделал. Он плакал о ней и мечтал отомстить…
Но мстить было некому.
Врачу, который сделал то, за что она же ему заплатила?
Себе самому?
Не было виновных в этой трагедии, кроме самой Милы.
Тогда он был так огорчен, так потрясен, что даже не боялся, ничего не боялся. Он завернул ее окровавленную голову в полотенце, надел сверху пакет. Самое примитивное действие – закатать труп в ковер… А как еще вынести что-то такое длинное? Постарался покрепче закрутить ковер скотчем, и веревкой дополнительно перевязал. Он забрал пропитавшуюся кровью подушку, положил в свою спортивную сумку. С ковром и со спортивной сумкой он вышел, положил тело на пол у двери, запер дверь квартиры, поднял тело, отнес к своему «Жигуленку», уложил на багажник. И повез в сторону своей дачи. По крайней мере, это было логично: он везет ковер на дачу… Была поздняя осень. Темнота. Он утопил ее тело вместе с ковром в пруду.
Он не боялся, что кто-то его видел. Он готов был принять кару. Он боялся, что летом ее найдут – страшную, распухшую… Не нашли.
Значит, Бог решил, что его проступок оправдан. Бог был на его стороне.
4.
Вторая случилась год спустя. Подруга его матери. Не то чтобы он был в нее влюблен, но всегда любовался ею, не скрывая своего любования. Она была невероятно красива. Красивее всех тех актрис, которых показывали по телевизору во времена его детства. Потом он нашел актрису, на которую была похожа Лидия Сергеевна. Американская актриса «золотого века Голливуда» Хэди Ламарр. Тот же четко прорисованный овал лица, напоминающий бутон тюльпана, точеный нос и надменные губы, а главное – глаза, удивительно красивого продолговатого разреза, с огромными ресницами.
Когда Лидии Сергеевне исполнилось сорок три, время прочертило морщины от углов носа к углам губ и ниже. Время утяжелило веки. Время нанесло сеточку морщин ей на лоб. Но это все было естественно. Это изменило ее красоту, но не обесценило. И потом, эти морщины… Их было видно только потому, что Лидия Сергеевна постоянно о них говорила. А еще она твердила, что у нее «поплыл овал лица».
Она сделала себе круговую подтяжку и блефаропластику. И когда она пришла к ним в гости уже после операции, довольная произошедшим омоложением, он ее просто не узнал в первый миг. Изменилась форма глаз. Изменилась линия бровей. Изменилась форма рта. Да и овал лица тоже… Только нос остался неизменным. Ее нос на чужом лице. Обычно бывает обратная ситуация: то же лицо – чужой нос. В случае с Лидией Сергеевной это было страшно, по-настоящему страшно. Словно кто-то похитил ее плоть и натянул на себя, и приклеил, причем неловко, к чужому черепу.
Он просто не мог вынести того, как теперь она выглядела. После того, как он увидел ее в первый раз – такой, измененной, – он ушел в свою комнату, сказав, что у него болит голова и, кажется, его лихорадит, как бы не грипп… Даже позволил матери принести ему чашку с «Терафлю». А потом заперся и плакал. Оплакивал уничтоженную красоту. Оплакивал свои детские восторги, ведь Лидия Сергеевна была его Снежной Королевой, которую он бы не покинул ради Герды, она была его леди Ровеной из «Айвенго» и Луизой Пойндекстер из «Всадника без головы». В каждом романе, где автор не удосуживался подробно описать красоту героини, он представлял ее с наружностью Лидии Сергеевны – и понимал, почему ради нее ломают копья, почему ее похищают, почему вокруг нее льется кровь… Такая красота стоит, чтобы за нее умирать, чтобы за нее убивать!
Такая красота стоит, чтобы убить за то, что ее уничтожили…
Он рисковал в тот раз еще больше, чем в ночь спонтанного убийства Милы.
Он просто поджидал Лидию Сергеевну неподалеку от ее работы. Солгал, что мать попала в больницу. И что надо собрать ей всякого женского, одежду, ну что там еще может пригодиться… Конечно, лучшая подруга справится с этим лучше, чем сын.
В те времена мобильники были еще дорогой вещью. Ни у кого из них не было. Она не могла перепроверить. И у нее не было причин не поверить.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
