Я закрыла глаза, и вопреки ожиданиям, провалилась не в темноту, а в свет. Мощный, струящийся поток окутал меня, стоящую на зеленой, залитой солнцем, лужайке. По еле ощутимому колыханию воздуха я поняла, что не одна здесь. Совсем рядом стоит кто-то, но из-за света, бьющего в глаза, очень трудно его разглядеть.
Я шагнула навстречу, и высокая широкоплечая фигура подалась мне навстречу.
Когда я увидела, наконец, лицо незнакомца, я завизжала, как поросенок, от восторга и радости.
Я протянула руки к отцу. Он совсем такой, как я его запомнила, ничуть не изменился!
— Эя… — раздался тихий голос.
А потом что-то случилось с его лицом.
Черты лица исказились, вытягиваясь вперед, кожа покрылась шерстью, глаза засветились дьявольским оранжевым огнем.
Мой рот открылся, чтобы закричать, но крика не получилось.
Чудовище, ещё секунду назад бывшее моим отцом, ухмыльнулось, раздалось леденящее душу рычание.
— Я иду за тобой, Эя, — глухо прорычало оно.
Я, наконец, смогла закричать, и заорав, разбудила себя.
ГЛАВА 3
Казалось, я закрыла глаза всего на миг, но стоило провалиться в темноту, как раздался голос Милы:
— Мисс Лирей… Мисс Лирей! Просыпайтесь, пожалуйста, вы проспите охоту.
— Ну какая охота, Мила, — сонно пробурчала я. — Виталина сгноит меня в этой башне… Если раньше не прилетит добрая фея, и не подарит мне крыль…
Я сонно заморгала, увидев бело-розовые облака балдахина, и поняла, что нахожусь в собственных покоях.
— Охоту? Какую ещё охоту, — пробормотала я. — Богиня! Андре! Это же мне не приснилось? Андре здесь!
Опомнившись, я уставилась на довольно улыбающуюся Милу.
— Точно, охота, — смущенно добавила я.
— Ваш костюм готов, — все ещё улыбаясь, сказала Мила. — И Леди, должно быть, очень соскучилась.
— Леди!!
Мысль о лошади так и подкинула меня на кровати. Как я еще ночью не отправилась на конюшню? Мама рассказывала, как меня маленькую несколько раз находили в деннике утром, после того, как в замке не оставалось угла, в который не заглянули. Мама тогда запретила няне Пепе пугать нас сказками про оборотней, мол, каждый раз после этих россказней я сбегаю ночью на конюшню… Чудно, но я почему-то считала, что там-то волки точно меня не достанут…
Сбитые в комок воспоминания, планы, надежды пронеслись в голове вихрем, пока я бежала, поджимая босые ноги в ванную комнату.
Наскоро ополоснувшись, я закуталась в теплый халат, что подала мне Мила, и почистила зубы.
Натянула удобное облегающее белье — никогда не понимала сестер, предпочитающих даже на охоту носить платья и сидеть в дамском седле — под облегающие бриджи пышные крахмальные панталоны не годятся. Мила протянула расшитую серебряной нитью рубашку, следом бриджи. Расправив складки, я застегнула камзол. На ногах застегнула сапоги из твердой кожи, отделанные с внутренней стороны замшей, чтобы удобней держаться в седле.
Волосы Мила споро собрала в низкий пучок. Черная шляпа с изумрудного цвета пером довершила образ.
Не обращая внимания на возражения, Мила накинула мне на плечи плащ.
— Вот солнце выглянет — снимите, — упрямо сказала она. — А пока будьте добры, потерпите!
* * *
Когда я спустилась во двор, герцог с племянником со своими сквайрами уже ожидали нас. Был там и Андре, с сосредоточенным видом проверявший подпругу Леди.
Вороная узкокостная кобыла с вытянутой мордой запрядала острыми ушами, завидев меня, протяжно заржала и ударила копытом.
У меня возникло ощущение, что только что между Эберлей и Андре что-то произошло. Лица у обоих были покрасневшие, недовольные, и когда я подошла, возникло неловкое молчание. Только на лице Эберлея было написано почему-то тайное превосходство, Андре же хмурил брови.
В ожидании сестер обменялись привычными любезностями, душными, не смотря на свежесть утра.
— Сегодня мы точно его уделаем, — сообщил Эберлей, скалясь. — В чем в чем, а в этом я не сомневаюсь. Будет знать, как драть коров, дьявольское племя!
Виталина и Микаэла спустились спустя четверть часа. Обе в платьях для верховой езды, Виталина в голубом, Микаэла в зеленом, и в шляпках в тон. Вид у обоих, особенно у Виталины такой, точно ее всю ночь ногами били. Сестра не прекращая зевала, а под глазами залегли тщательно замаскированные тени.
Оказавшись в седле, я зажмурилась от удовольствия, впитывая до кончиков пальцев волшебное ощущение покачивающейся под тобой земли, ощущая теплые бока лошади. Леди время от времени коротко, радостно ржала, ее поступь напоминала готовую разжаться пружину.
Господа — то есть мы — ехали впереди, за нами тянулась процессия из ловчих, егерей, конюхов и лакеев, тех из них, что принимали участие в каждой охоте. Впереди бежали собаки, уши торчком, вид настороженный, готовы в любой момент сорваться на быстрый бег, повинуясь звуку рога или команде.
Выехав на дорогу, ведущую к лесу, я цокнула языком, переводя лошадь в рысь.
— Мисс Лирей, — крикнул мне вслед Эберлей. — Будьте осторожны. Если встретите волка…
Чего это он раскомандовался?
Не став слушать, что еще он скажет, я пришпорила лошадь, пуская Леди в галоп.
Андре на вороном красавце-мерине поравнялся со мной. Наверно, улыбка у меня — глупее некуда, потому что Андре расхохотался, озорно, по-мальчишечьи, как когда-то в детстве.
Стоило лесу сомкнуться за нашими спинами, я снова перевела Леди в шаг, та недовольно фыркнула, но подчинилась. Постепенно нас обогнала вся охотничья процессия, а мне хотелось просто побыть наедине с лесом. И с Андре.
* * *
Лес здесь смешанный, пахнет хвоей от огромных атесинских сосен, их стволы уходят в самое небо, запрокинешь голову посмотреть — и главное, не упасть с лошади от головокружения. Могучие дубы рядом с ними выглядят чуть ли не пнями, а белые стволы берез кажутся и вовсе молодой порослью. Озябшие за зиму кроны тронула молодая листва, над головами бойко, по-весеннему, поют птицы, снуют рыжие и голубые белки. На глаза даже слезы навернулись.
— Эя, — позвал Андре, как всегда, уловивший мое настроение. — Плачешь? — спросил он с улыбкой.
— Просто так красиво, — ответила я, чувствуя себя, пожалуй, глупее, чем леди в душещипательных романах.
— У тебя глаза сейчас точь-в-точь эта первая зелень.
Мои щеки вспыхнули, возникла неловкая пауза, и я даже обрадовалась звукам охотничьего рога.
Судя по разразившемуся вслед за протяжным гудом истошному лаю собак, мы вышли на след волка.
