Книга Отпусти меня завтра - Любовь Огненная

Три года назад

Удар за ударом. Так легко, монотонно, сосредоточенно. Тело пружинит, кожа помнит каждое касание, руки – каждое движение. Всегда одинаково. Ощущаешь себя роботом, механизмом, потому что все это уже было. Повторялось не раз и не два. Боль становится родной, приятной, приемлемой. Боксерская груша так и норовит дать сдачи, но не успевает за моими ударами.

Набиваю, а голова совсем в другом месте. Мысли рядом с Ольгой. Хочется успеть, не проворонить. Слишком редкие встречи в эти две недели становятся наркотиком. Я живу от дозы до дозы. Упиваюсь ее запахом, меня ломает от прикосновений к ее коже. Мне хочется постичь самую суть, ворваться в ее душу, овладеть ей, но иногда мне начинает казаться, что это дело заведомо проигрышное. Будто там, внутри, совсем нет души. Пустота, разбитая на осколки, которые ранят. Ранят меня.

Деревянный манекен мелькает перед глазами. Руки отрабатывают удары, но я не здесь. Я уже там – рядом с универом, в котором она учится. Ловлю ее взгляд, рассматриваю длинные волосы, в которых оранжевыми пятнами играет осеннее солнце. Уже целую ее, пью ее губы, кусаю, чтобы найти в ней сопротивление, недовольство, злость. Когда я пропал? Давно и безнадежно. Еще в школе, когда ее отец не был успешным предпринимателем и они жили в обычном многоквартирном доме с полуразрушенной детской площадкой во дворе.

Часто ошивался там. Видел ее, пытался поймать ее взгляд, привлечь внимание. Она всегда проходила мимо, не удостаивая и взором. Всегда с подругами – не решался подойти. А когда решился, не успел ничего сказать. Она недоуменно улыбнулась и села в подъехавшую машину.

Видел, как парень лет на пять ее старше целует ее, а его ладони скользят по ее ногам, забираясь под короткую юбку. Помнил, как хотелось разгромить это авто, нарваться на драку, но не отпустить ее с ним. Тогда не мог ничего. Щуплый, слишком худой, серый. О моем существовании даже не подозревали в этом мире. Мусор под ногами – вот кем я был.

Помнил, как поймал ее у школы и предложил помочь ей донести рюкзак. Прищурившись, она окинула меня надменным взглядом, но, не найдя ничего интересного, всучила сумку и пошла вперед, полностью окунаясь в экран телефона. Я пытался шутить, что-то говорить – нес откровенную чушь, но она меня не слышала, сосредоточившись на переписке.

Даже не попрощалась, когда у подъезда забирала рюкзак. Я для нее просто не существовал. Был одним из тех, кто мечтает о ней. Одним из толпы восторженных поклонников, тогда как она предпочитала тех, кто вытирает об нее ноги.

Алкоголичка мать, проблемы с учебой. Я воровал, чтобы есть, как это было со многими. Постоянные приводы, новые косяки. Жизнь шла под откос, но во мне, в моей душе, не было ничего, кроме ярости. Ярости на весь этот мир.

Тогда же я и попал сюда – в этот клуб. Попытался ограбить мужика, который в итоге поймал меня за шкирку и сломал нос, чтобы проучить. Сам же потом лечил. Эдик называл меня волчонком, а я обижался и бился еще яростнее. Я почти жил здесь, а он следил за тем, чтобы я учился. Многократно получал оплеухи за двойки и жалобы, но радовался им, потому что кому-то в этом мире было небезразлично мое существование.

Эдик сам занимался со мной. Учил драться, направляя мои эмоции в правильное русло. Я стал спокойнее, свободнее, вымещая свою ярость на противниках. Каждый бой что-то ставил на место во мне. Никаких правил, кроме внутреннего – не убивать. Те, кто приходил сюда, знали, на что шли, но я не желал уподобляться животным, как не хотел и того, чтобы меня нашли мертвым в какой-нибудь подворотне, а потому старался закончить бой в первые же минуты, нокаутируя противника.

– Беркут, сто отжиманий! Ты мне сегодня не нравишься, – крикнул Эдик, отпуская молодняк с тренировки.

Приняв упор лежа, отжимался на кулаках, не заботясь о дыхании. Бешеная скорость – лишь бы успеть. Не мог уйти раньше. И нет, не из-за тренировки, а потому что ждал, пока придут Питон и Паук. В нашем серпентарии намечалось интересное дело, участие в котором не сулило ничего хорошего, но вариантов не было.

Клуб давно работал в убыток – здесь занимались бесплатно. Те, кто участвовал в боях, конечно, отдавали часть своего выигрыша, но этого хватало только на то, чтобы оплатить аренду. А ведь еще нужна экипировка, какая-никакая одежда для молодняка, еда. Некоторые из них даже ночевать оставались здесь, потому что дома их ждали побои и невменяемые родители. В каждом из них я видел себя – разбитую, израненную душу в истощенном теле. Я хотел помогать и мог это сделать.