Скоро полдень, стояла невыносимая жара, староста то и дело прикладывался к бутыли с прохладной процеженной брагой. Напиток готовили из каких-то сладковатых грибов, что находили в земле у берега реки. Судя по тому, как морщился староста, это была редкостная гадость на вкус, но перебродив, грибочки, похоже, давали чувство легкого опьянения. Я, конечно, не рискнула даже попробовать эту мутную дрянь, несмотря на все щедрые предложения поделиться напитком.
И тут до нас донесся испуганный вопль Хартука:
— Твари! Твари идут сюда! Спасайтесь!
Баруш бросил сеть и велел нам бежать в дом. Сам же вошел следом, заперся изнутри и подошел к дочери, словно желая ее успокоить. Райни тоненько скулила перед ним, как маленькая собачонка, а я не могла вымолвить ни слова, только чувствовала, как бешено колотится сердце в груди, предчувствуя неведомую опасность.
Баруш прижал дрожащую Райни к себе, улыбаясь, погладил девушку по голове, а потом быстрым взглядом обежал комнатушку, словно обдумывая единственно верное для себя решение. Затем староста отбросил ногой замызганный половик и дернул за кольцо двери, что вела в небольшой погреб:
— Прячься сюда! — заорал он дочери, и только прикрыв дверцу в полу тряпками, обернулся ко мне. И мне очень не понравился этот взгляд. Оценивающий и расчетливый. Так разглядывают товар на прилавке, прикидывая, купить сразу же или выбрать что-то другое.
— Иди за мной!
Каким-то внутренним чутьем я все поняла и умоляюще залепетала:
— Вы обещали меня защищать. Прошу вас! Не отдавайте меня этим зверям, прошу вас, пожалуйста, не отдавайте.
Я повалилась ему в ноги, не в силах сдерживать умоляющие стоны. Ближайшее будущее мне казалось кошмаром, может быть, меня растерзают на виду всей деревни какие-то злобные существа из леса. Или утащат с собой в чащу и там под звуки там-тамов проведут дикие ритуалы. А вдруг они каннибалы? А вдруг меня принесут в жертву местному Кинг-Конгу? О, не-ет! Мной опять хотят откупиться!
Невзирая на мои жалобные вскрики и слабые попытки сопротивления, Баруш выволок меня из дома, как мешок с зерном, и бросил у крыльца.
— Сиди здесь, пока я за тобой не вернусь. Вздумаешь уползти, раздавлю, как последнюю гадину. Ты меня поняла?
Он прошипел мне эти слова прямо в ухо, а я закрыла голову руками, пряча лицо от разлетающейся из его рта слюны. Меня никто никогда не бил, я даже не могла представить, чтобы мужчина ударил меня со всей силы, мне бы точно пришел конец.
* * *
Баруш еще раз грубо встряхнул девушку в подтверждение своих угроз, а потом вытащил из-под стрехи остро наточенный серп — любимейшее свое оружие. Бывший каторжник еще раз провел заскорузлым пальцем по лезвию, удовлетворенно хмыкнул и вышел навстречу небольшой группе меднокожих людей, что остановились у первой лачуги, ожидая достойной встречи.
Тан догадывался, зачем сюда явились эти твари и что им опять нужно. Два года назад он уже отдал дикарям женщину, привезенную с Южной заставы. Некогда прелестная Кимерина была известной столичной куртизанкой, но влюбилась в молодого смазливого воришку и ради него отравила своего богатого старого покровителя. Влюбленную парочку вскоре поймали в дорогой гостинице — парень отделался плетьми и клеймением, поскольку всю вину женщина взяла на себя.
Кимерину заковали в цепи и выслали из Гальсборо в земли Ничейной пустоши, в поселение отверженных, в трущобы изгоев. Городская красотка была измучена телесно, но не сломлена духом и даже здесь попыталась очаровать Баруша и навести свои порядки.
Тан был не против, но вскоре пришли эти парни из леса. Они сказали, что заберут женщину силой и мужчина даже пытался им противостоять ради мольбы Кимерины. В тот день Баруш чудом остался жить, чего не скажешь о закадычных дружках — Фране и Троме. Из прежней их удачливой шайки выжили только он и Хартук. Твари убили восьмерых из поселка и забрали визжащую женщину, а что с ней стало в логове «краснокожих» ублюдков никому не известно.
Зато кормис Кадо был очень горд собой и потому радостно лыбился, оголяя все желтоватые острые зубы. Он впервые представлял своих сородичей вне Дома и его первая миссия оказалось очень успешной. Староста быстро уступил ему, правда, не малую цену запросил, будто догадывался, хитрый человек, что у жителей джунглей нет иного выбора, но женщину пообещал молодую и чистую.
А ведь Кадо немного боялся, что придется угрожать или того хуже вежливо просить ничтожного старика. Сам он давно решил, если понадобится, забрать желанную добычу силой, поскольку вернуться в Кормаксилон без Королевы было просто немыслимо.
Теперь же откровенно счастливый воин в сопровождении двух солдат поспешил за прихрамывающим человеком. Вожаку кормисов не терпелось взглянуть на будущую Повелительницу.
Однако женщина, что лежала на земле у порога хижины — дрожащая, бледная, скрюченная — даже немного разочаровала воина. Он хорошо помнил прошлую Владычицу — гордую и бесстрашную, она ни у кого никогда не валялась в ногах, она любила приказывать и наказывать провинившихся.
Кадо даже боялся ее немного, а эту — будущую Королеву хотелось просто пожалеть, однако кормис продолжал улыбаться. Он надеялся, что старик сам представит ему девушку, но тот лишь бросил коротко:
－ Вот она. Забирай ее и проваливайте!
Кадо кивнул и улыбнулся еще шире.
－ Доброе небо над твоей головой, Госпожа. А уж мы позаботимся, чтобы ты впредь ни в чем не нуждалась, － поприветствовал ее гигант и показательно положил руку на свой пояс.
Девушка с ужасом снизу вверх оглядела стоящего перед ней великана с кожей медноватого оттенка. «Нет, только не это. Он хоть и похож на человека, но скорее всего дикарь-людоед, вон как скалится…»
－ Баруш не отдавай меня, ты же обещал! Ты сказал, что будешь меня защищать, ну… пожалуйста.
－ Теперь у тебя будет охрана получше, — равнодушно процедил староста сквозь зубы.
－ Сволочь ты старая, чтоб тебе сдохнуть, собака! Урод! Каторжник! — глаза девушки загорелись гневом и она сразу показалась Кадо гораздо привлекательнее.
－ Ах, ты дрянь неблагодарная! Надо было пустить тебя по кругу в первый же вечер! Парни затаили на меня злобу, а я все тебя жалел, глупец. Берег для себя. Знал бы, что достанешься этим… устроил бы сначала развлечение своим людям.
