— Знаешь, выпендриваться можно по-разному. То, о чем я говорю, там нет никаких экзаменов или чего-то в этом роде.
Я совсем потерялся. Мне никогда не приходило в голову, что о чем-то, не имеющем отношения к экзаменам, можно сказать, что оно выпендрежное. Ведь что это значит — выпендрежное? Это когда кто-то выставляет себя напоказ. То есть важничает, какой он умненький, да? Разве кто-нибудь скажет, что ТХ выпендривается, потому что любит опасные трюки?
— Клянусь, не скажу, что ты выпендриваешься.
— Я хочу быть моделью.
Да, теперь я понял, что она имеет в виду. Она — показушница. Но что она предполагала услышать в ответ? Щекотливая ситуация, доложу я вам. Я что хочу сказать: не дай вам бог встречаться с кем-то, кто прямо вот так напрямую говорит, что хочет стать моделью, потому что ведь все мы этого хотим, да? С кем-то, кто и выглядит как модель, только грудь не такая плоская. Другими словами, если вы встречались с кем-либо, кто говорит, что хочет быть моделью, вы и без меня понимаете, что веселого в этом мало. (Особенно избегайте некрасивых девушек, которые хотят быть моделями. Не потому избегайте, что они некрасивые, а потому, что они чокнутые.)
Я немного знал тогда про модельный бизнес, да и сейчас знаю немногим больше. Алисия была хорошенькой, но не худой, как грабли, и у нее были родинки. Поэтому я не знал, есть ли у нее шанс стать новой Кейт Мосс. Может, и нет. И еще я не знал, почему она мне это сказала: потому что у нее действительно такие планы или ей хотелось услышать от меня, как она мне нравится?
— Вовсе это не выпендреж, — сказал я. — Ты легко можешь стать моделью, если захочешь.
Я знал, что говорю. Я хотел во что бы то ни стало повысить свои шансы с Алисией. Не знаю, поверила ли она, но это было неважно.
В тот вечер мы впервые вместе легли в постель.
— Ты прихватил кое-что? — спросила она, когда стало очевидно, что нам нужно кое-что.
— Нет. Конечно, нет.
— Почему «конечно, нет?»
— Потому что... Я же думал, мы в кино пойдем.
— И ты не носишь это с собой? Просто на всякий случай?
Я отрицательно покачал головой. Я знал одноклассников, которые так делают, но они просто пыль в глаза пускали, большинство из них по крайней мере. Был один парень, Робби Брэди, так он один и тот же пакетик с «Дюрексом» показывал мне пятнадцать раз. Ну, каждый может купить их, и я тоже, купить — не проблема. Но я ничего не сказал. Я всегда думал так: если мне эта штукенция понадобится, я всегда заранее ей запасусь, потому что такой уж я человек. Я никогда не рассуждал подобным образом: а вдруг сегодня вечером мне придется трахнуть кого-нибудь, кого я сейчас вообще еще не знаю, так прихвачу-ка я презерватив. Я всегда надеялся, что это будет спланировано как-то получше. Я думал, что мы как-то загодя это обговорим, так что будем оба к этому готовы, и это пройдет как-то по-особенному, без напряга. Мне никогда не нравились всякие истории, которые я слышал от парней в школе. Они всегда себе льстили, но это не походило на тот секс, о котором в книжках читаешь и видишь в порнофильмах. Это всегда было впопыхах, иногда прямо на улице, а иногда рядом находились другие люди. Я убежден, что скорее вообще не стал бы заниматься сексом, чем развлекаться таким манером.
— Ох, да ты славный мальчуган, — сказала Алисия. — Мой последний парень повсюду носил с собой кондомы.
Видите? То, что я и думал. Он всегда носил с собой кондомы и никогда ими не пользовался, потому что Алисия ему не давала, а не давала потому, что ей не нравилось, как он на нее давит. Иногда презерватив на самом деле по-настоящему помогает, чтобы не залететь. Если ты такой парень, который носит с собой кондом постоянно, никто с тобой по-всякому спать не станет, так ведь? Но, по крайней мере, я был с девушкой, которая хотела секса со мной. Только мне от этого было не легче. У бывшего парня Алисии не было с ней секса, потому что он носил с собой презерватив, а у меня — потому что я не ношу. Но она хотела секса со мной. Так что в целом я был рад, что я — это я, а не он.
— Давай пойдем стащим один, — предложила Алисия.
— Где?
— В спальне у моих предков.
Мы встали и пошли к двери. На ней не было ничего, кроме футболки и кроссовок, так что не нужно было быть великим провидцем, чтобы понять, что творилось в ее комнате.
— Меня же убьют, — испугался я.
— Не будь таким слизняком! — возмутилась она, но я так и не понял, почему бояться, что тебя убьют, — значит быть слизняком. По-моему, это просто нормальный здравый смысл.
И вот я где-то минуты две лежал в постели в ее спальне и пытался припомнить, как мы оказались здесь. По правде говоря, особых усилий не потребовалось. Мы вошли, поздоровались с ее мамой и папой, поднялись по лестнице — и вот мы на месте. Мы никогда об этом не говорили. Мы просто делали то, чего нам хотелось. Хотя я был убежден, что она хотела проделать все это из-за своего бывшего. Я тут был так, сбоку припека. Я имею в виду, что если бы она меня терпеть не могла, то, конечно, не стала бы этого делать. Но я помнил, как она мне тогда, при первом разговоре, сказала, что может передумать, и я догадывался: она почему-то хочет того парня вернуть. Она как будто собиралась над ним поиздеваться. Он-то настаивал, она говорила «нет», тогда он послал ее к черту. Вот она и решила переспать с первым встречным, мало-мальски пристойным с виду. Держу пари, что если бы у нас был секс в тот вечер, это не осталось бы между нами. Она уж как-нибудь дала бы ему знать, что она больше не девочка. Это у нее было вроде пунктика.
И вдруг мне расхотелось делать это. Знаю, знаю. Вот красивая девчонка, которая мне на самом деле нравится, и она ведет меня к себе в спальню, и понятно, что не просто так. Но когда я понял, что к чему, мне как-то стало казаться, что это неправильно. Нас было трое в койке, она, я и он, и я прикинул, что, поскольку у меня это в первый раз, хорошо бы, чтоб нас было поменьше. Я решил подождать, пока он уйдет, чтобы быть уверенным, что ей в самом деле это интересно.
Алисия вернулась, держа в пальцах маленький серебристый пакетик.
— Та-ра-ра! — пропела она, помахивая им в воздухе.
— А ты уверена, что он качественный? Не просроченный?
Не знаю, почему я это сказал. То есть знаю почему: потому что искал какой-нибудь повод. Но я мог использовать кучу предлогов, и этот был не лучший.
— Почему бы ему не быть качественным? — спросила она.
— Не знаю.
Я и вправду не знал.
— Потому что он папин?
«Может, и да, это я и имел в виду», — подумалось мне.
— Думаешь, у них и секса никогда не бывает? И презервативы валяются годами?
Я ничего не ответил. Но именно об этом я и думал — странно, правда? Поверьте мне. Я знаю, что родители занимаются сексом. Но думаю, что не был в курсе, как с этим обстоит дело у родителей, которые живут вместе. Для меня как-то само собой подразумевалось, что у родителей, которые живут вместе, секс бывает реже, чем у тех, кто живет врозь. Меня сбило с толку, что у них вообще есть презервативы. Если у людей они есть, значит, они вообще-то занимаются сексом, причем все время, правда? Их покупают люди, которые реально ими пользуются.
