— Боюсь, я не смогу ответить на этот вопрос, я сама не знаю, как это получилось, — созналась она. — Когда в понедельник я вернулась домой после нашей встречи, мне пришлось признаться отцу, что я встречалась с вами, и заверить его, что вы просили не волноваться относительно денег и скорее забыть о долге. Я знаю, что это ложь. Но отец слишком обеспокоен случившимся, он страшно убивается.
— Убивается? — повторил Иона. — Мне жаль это слышать.
— Он настаивал на встрече с вами. А я зачем-то заявила, что не хочу допустить вашей встречи.
— И вполне естественно, что ему захотелось выяснить, почему.
— Я совершенно запуталась. Поверьте, я никогда не упражнялась во вранье…
— Хочу заметить, что у вас неплохо получается, вы быстро преуспеете. — Комплимент был весьма сомнительным.
— Я разволновалась и покраснела. Отец заметил мой румянец и предположил, что причиной всему моя влюбленность, — при этих словах краска тоже прилила к ее лицу. — Честно говоря, я предпочла не развеивать его иллюзий. Я не думала тогда, а поступала неосознанно. У отца появилось ощущение того, что мы с вами встречаемся, которое еще больше подкрепилось моей просьбой направить вам приглашение на свадьбу Оливера. Ему показалось, что вы много увлечены, — в конце рассказа голос ее был почти не слышен.
— Надеюсь, вы понимаете, что поставили нас обоих в довольно неловкое положение? — строго спросил Иона.
Лидии не хотелось выслушивать его нравоучения, и она попыталась сменить тему:
— Мы собирались обсудить, как я буду возвращать вам деньги.
— Вы хотите, чтобы я рассказал вам это прямо сейчас?
— Конечно, я ждала почти целую неделю. Я планирую заняться поиском работы, найти сверхурочные и начать постепенно выплачивать вам долг.
— О какой именно работе вы говорите?
— О любой, какую только смогу найти. Я готова делать все что угодно.
Иона внимательно на нее посмотрел.
— Вы сказали все что угодно? — повторил он.
Конечно, теоретически она готова была приняться за любую работу. Он спас ее родителей от позора, он сохранил их родной Бимхерст-Корт.
Иона достал портмоне, вынул свою визитную карточку и протянул ей.
— Давайте перенесем нашу беседу на завтра, в мою лондонскую квартиру.
— Завтра? В воскресенье? У вас дома?
— Я отвечаю «да» на все ваши три вопроса, — произнес он, и она почувствовала, что он опять над ней смеется.
— Я надеялась, что мы придем к какому-то решению уже сегодня.
— Вам не кажется, что сегодня будет куда разумнее отвезти домой вашу тетушку?
Он, как всегда, был прав, но ее разозлило, что он считал себя вправе объяснять ей, как лучше обращаться с ее собственной тетушкой.
— Я смогу приехать к вам сегодня вечером, после того как отвезу тетушку? — предложила она.
— Нет, сегодняшний вечер у меня уже расписан, — любезно отозвался Иона.
— Хорошо, тогда завтра, — быстро согласилась Лидия, полагая, что сегодня его уже заждалась элегантная блондинка. — В какое время? Я смогу приехать прямо после завтрака.
— По воскресеньям я обычно довольно поздно встаю, — так же любезно пояснил Иона. — Давайте встретимся во второй половине дня. В семь часов вечера вас устроит?
— Хорошо, в семь, — обреченно согласилась она.
Он галантно открыл дверцу машины, пожелал ее тетушке доброго пути и отошел назад.
Однако не успел он еще закрыть дверь, как тетушка вдруг произнесла:
— Какой прекрасный молодой человек, Лидия. Девушке, чьим мужем он станет, просто повезет.
Онемев от неожиданности, Лидия перевела взгляд с тетушки на Иону, который пытался изобразить на лице панический ужас.
— Слава богу, что такое везение обойдет меня стороной, — нашлась Лидия и, хлопнув дверью, резко рванула с места.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Тетушка продремала большую часть пути до Пенли-Корбетт, тем самым дав Лидии возможность осмыслить события прошедшего дня. Но брат и его очаровательная невеста, основные виновники сегодняшнего торжества, менее всего занимали ее мысли. Все переживания сводились к Ионе Мэрриотту.
Почему он так хотел посетить свадьбу Оливера, так и осталось для нее загадкой. Так или иначе он пришел, и ей надо было признать, что он ничем ее не подвел. Хотя это и не решило основной проблемы: долг в пятьдесят пять тысяч фунтов так и висел над ее головой дамокловым мечом. До сих пор только Господу одному было известно, что хотел предложить ей Иона и был ли он готов ждать, пока она сможет заработать и выплатить ему всю сумму.
Лидия ехала медленно, чтобы не потревожить тетушкин сон, и до Пенли-Корбетт они: добрались в начале восьмого. Лидия вошла в дом вместе с тетушкой Элис и, обеспокоенная ее чрезмерной бледностью, решила остаться у нее на ночь.
— Это будет превосходно! — воскликнула Элис Гауф. — Я так редко тебя вижу.
Они обсудили бракосочетание Оливера, а потом тетушка спросила:
— Когда ты теперь увидишься с Ионой?
— Завтра, — честно призналась Лидия, и тетя Элис довольно улыбнулась.
— Думаю, что у вас все будет хорошо, — многозначительно добавила она.
Лидия уже открыла рот, чтобы заверить се, что между ними нет и не может быть никаких серьезных отношений, но пожилая женщина уже дремала.
На следующий день тетушка выглядела куда лучше, и Лидия отправилась домой. Ей надо было переодеться и собраться с мыслями перед предстоящим вечером. Время неумолимо летело и все быстрее приближало ее встречу с Ионой. Нервозность, которая стала уже знакомым ощущением при одном только упоминании его имени, возрастала.
Иона открыл дверь на ее звонок почти сразу.
— Проходите, Лидия, — поприветствовал он ее, любуясь ее фигурой, облаченной в нежно-зеленый брючный костюм, темными волосами и ярко-зелеными глазами. — Я так и знал, что вы никогда не будете в роли подружки невесты.
Его замечание заставило ее остановиться.
— Почему?
— Вы слишком красивы для этой роли, — ответил он, провожая ее в гостиную. — Ни одна невеста не потерпит такой конкуренции.
— Вы поражаете меня такими глубокими знаниями женской психологии, — ответила Лидия, к которой постепенно возвращалась способность мыслить. Неужели он действительно считал ее красивой?
— Вы довольны тем, как прошла свадьба вашего брата?
Лидия удивленно на него посмотрела и чуть не спросила, какое отношение это имело к непосредственной теме их разговора, но вовремя остановилась: хозяином дома и соответственно положения был Мэрриотт.
— Очень. А вы? — мило спросила она в ответ. — У вас ведь страсть к посещению чужих свадебных церемоний?
