Джасмин подняла голову, и из зеркала на нее глянуло ее отражение. Ноги расставлены, и между ними бедро Тарика. Ей было слишком хорошо, чтобы стыдливо покраснеть, поэтому она просто вскинула голову еще выше и встретила взгляд Тарика.
— Спасибо.
Тарик вздрогнул, почти сраженный ее капитуляцией.
— У меня еще не все.
Он опустил полы халата, которые скользнули по ее красивым ногам. Горящие, как в лихорадке, глаза Джасмин наблюдали за пальцами Тарика, который развязывал кружевные тесемки. Он не спешил, наслаждаясь мгновениями, превращавшими в реальность его эротические фантазии долгих лет. Он стянул с нее халат через голову, а она добровольно подняла руки, сдаваясь под натиском неукоснительного мужского требования.
Отбросив волосы с лица, Джасмин ахнула, увидев отражение своего обнаженного тела, такого доступного для Тарика.
— Ты моя, Джасмин.
На этот раз его собственнический тон не испугал ее. Ни один мужчина не может прикасаться к женщине с такой нежностью, как Тарик. Она до сих пор не представляла себе, насколько уязвила его, когда их отношения прервались. Отныне она будет любить Тарика так, что он никогда в ней не усомнится. Этот хищный зверь уверует в ее преданность раньше, чем поверит в ее любовь. Будет именно так, поскольку Джасмин не намерена уступать. Она не позволит себе мыслей о том, что у нее нет надежды отвоевать его. Такой чудовищной перспективы она не перенесет.
Их глаза встретились в зеркале, и Тарик как будто предложил ей отвергнуть его. Но Джасмин не приняла этот безмолвный вызов. Вместо этого она глубоко вздохнула и произнесла:
— Хочу еще одной поездки.
Глава четвертая
Рука Тарика конвульсивно стиснула ей талию; в его глазах бушевал неконтролируемый пожар.
— Нет, сейчас прокачусь я. — И он без усилия подхватил ее на руки. — Прокачусь медленно и долго. А у тебя будет шанс потом.
Крепкий поцелуй стал печатью под этим недвусмысленным обещанием.
Откинув одеяло, Тарик опустил Джасмин на застеленную кровать. В первый раз она увидела его совершенно обнаженным. Он огромен. До этого мгновения она не думала о том, насколько же он больше ее.
Их взгляды встретились, и Джасмин увидела в его глазах понимание.
— Мина, я не сделаю тебе больно.
Он скользнул в постель и накрыл ее своим телом. Его тяжесть означала бесконечную ласку. Праздник всех ее чувств.
— Ты зовешь меня Миной всякий раз, когда хочешь взять то, что тебе нужно.
Она призывно раздвинула бедра и обвила обеими руками его шею.
— С этого дня я всегда буду брать то, что мне нужно.
Его тон не допускал возражений, как и его эрекция не оставляла места для сомнений.
Тарик обхватил ее бедра и вошел в нее. Джасмин вскрикнула под ним, под его натиском, под волной, накрывшей ее. А он проникал внутрь, преодолевая тонкую преграду, до сих пор охранявшую ее невинность.
Джасмин ахнула, вытянулась в струнку.
— Мина!
Он застыл, лежа на ней.
Ее ногти впились в его плечи. А потом в ней произошел второй взрыв...
Когда Джасмин проснулась, за окном царили сумерки. В желудке у нее урчало, и только сейчас она сообразила, что ничего не ела с тех пор, как покинула Новую Зеландию.
Она попробовала сдвинуться с места, но это ей не удалось. Тяжелая мужская нога приковала к кровати нижнюю часть ее тела, а властная рука, лежавшая на груди, не позволяла ей даже приподняться. У нее опять заурчало в желудке.
— Тарик... — Повернув голову, она поцеловала его в шею. Оказывается, его теплая кожа имеет вкус пустыни, соли и пряной любви. — Просыпайся.
Тарик только застонал во сне и крепче прижал Джасмин к себе. Вздохнув, она потрясла его за плечи.
— Мина, ты уже готова прокатиться?
При звуках этого сонного голоса Джасмин отчаянно покраснела. Сейчас, когда пыл страсти отошел, она не могла поверить в свое безрассудство.
Она сдвинула брови.
— Я готова поесть. Умираю от голода.
Тарик с легким смешком перекатился на кровати, увлекая Джасмин за собой. Его полуприкрытые глаза блестели.
— А что я получу от тебя, если покормлю?
Желудок опять заурчал. Еще громче.
— Покой.
Теперь Тарик откровенно рассмеялся, и его грудь заходила ходуном под ладонями Джасмин.
— Ах, Мина, никогда не знаешь, чего от тебя ждать. — Он страдальчески вздохнул. — Пойду посмотрю, найдется ли для тебя что-нибудь поесть.
Он осторожно отодвинул ее и выскользнул из постели. Джасмин не могла отвести от него глаз. Ясно обозначенные мускулы на спине напряглись, когда он поднимался на ноги и наклонялся за халатом.
— Нравится то, что видишь? — спросил он, не оборачиваясь.
Джасмин вновь почувствовала, что краснеет.
— Да.
Его развеселил ее ответ. Она заметила его улыбку, когда он накинул халат и повернулся, чтобы выйти из комнаты.
— Куда ты идешь?
— В столовой есть кое-какая еда. Я тебе принесу.
Когда Тарик вышел, Джасмин торопливо отыскала свою измятую ночную рубашку, натянула ее и села, скрестив ноги.
Возвратившись в комнату, Тарик поставил тарелку прямо на кровать, а сам расположился напротив в позе скучающей пантеры.
Утолив голод настолько, чтобы чувствовать себя по крайней мере сносно, Джасмин спросила:
— И как же меня теперь зовут?
— Джасмин аль-Хуссейн Кольридж-Донован Заманат.
Глаза ее расширились, рука замерла в воздухе. Она перестала жевать.
— Прелестно! Ну и набор! Я и не знала, что должна сохранить девичью фамилию.
— Мы в Зюльхейле издавна приучены холить и лелеять женщин, — лениво протянул он. — Потому-то и не требуем, чтобы они меняли религию при замужестве. Выбор только за тобой.
Последние слова согрели ей душу. Да, снова подумала она, значит, надежда есть.
— Выходит, фамилия твоей матери — Донован? Тень пробежала по его лицу, но ответил он непринужденно:
— Ты же знаешь, она была ирландкой. Когда у нас появятся дети, то у них будет фамилия аль-Хуссейн Кольридж Заманат. Фамилия царствующего дома — аль-Хуссейн Заманат, но дети носят также и фамилию матери.
Тарик с любопытством взглянул на Джасмин, так как она ничего не ответила. Она тут же покраснела и опять принялась за еду. Мысль о том, что ей предстоит родить от Тарика ребенка, была и сладостной, и горькой одновременно. Она помнила, что обязана открыть ему свою тайну... Но позже.
