Нет, не просто почувствовал. Он ее прочувствовал. Себастьян прижал ладонь к шее. Эта пульсация еще не прошла, но боль была не такой острой, как раньше.
Они с Рисом всегда были близки. Как и все вампиры, связанные кровными узами, но эта связь никогда не была столь явственной. И, наверное, к лучшему, что она оказалась так сильна. Он поспешил к Рису — и, по всей видимости, спас его.
Он взглянул на смертного мужчину рядом с Рисом. Рис питался его кровью. Но что-то было не так. Не похоже на Риса, он никогда не пил так много. Мужчина выживет, хотя какое-то время будет очень не в форме.
Себастьян встал и подошел к женщине, которая лежала лицом вниз посреди аллеи. Она была без сознания, но невредима. Он ощущал вокруг нее заклинание забвения. Похоже, тот, второй вампир, стер ее память, чтобы она не могла вспомнить, что произошло. Но гораздо больше Себастьяна удивил запах Риса на этой женщине.
Обычно Рис не имел дела с такими благополучными смертными. Но Себастьян чувствовал на ее коже не только запах Риса, но и его желание.
Что, черт возьми, произошло в этой аллее сегодня? А он еще думал, что это у него интересное Рождество.
Он наклонился и поднял женщину, закинув ее на одно плечо. Затем вернулся к брату и вскинул его на другое.
Вот когда способность растворяться в тенях оказывалась действительно кстати. Прогулка по улицам с парой людей без сознания не плечах скорее всего вызвала бы у некоторых недоумение. Даже в Нью-Йорке.
Кристиан стоял на крыше бара, глядя вниз на своего младшего брата, который поднял Риса и смертную и растворился в тенях.
Кристиан стиснул зубы. Возможно, это был его единственный шанс убить старшего брата, а эта глупая смертная его уничтожила. Больше ему ни за что не застичь Риса врасплох, а Кристиану не справиться с ним без элемента неожиданности.
Он посмотрел в небо. Скоро взойдет солнце. Солнце, которое убило Лилу.
Нет, это Рис убил Лилу. Просто ему понадобилась сотня лет, чтобы сделать это. Чтобы Лила наконец сдалась и покончила со своим существованием. Она встала с их постели и шагнула в обжигающее полуденное солнце.
Кристиан не знал как, но он заставит Риса заплатить. Он так долго ждал. Сможет подождать и еще немного.
Глава 4
Рис потянулся. Проклятье, все мышцы болели.
Он вчера что, снова тренировал лошадей? Его вялый, полусонный разум никак не желал вспоминать.
Хотя, пожалуй, какая разница? Он просто поваляется в постели, где так хорошо и тепло. И что-то мягкое и теплое…
Рис сел и уставился на женщину рядом с собой.
Ох, так вот почему он чувствовал себя таким усталым. Хотя Рис и не помнил, чтобы прошлой ночью затаскивал ее в постель. Он, что, набрался? Они с Кристианом опять ходили играть?
Рис нахмурился. Эта женщина — проститутка? Он взял за правило никогда не приводить шлюх домой. Его сестре Элизабет всего семнадцать. Да и зрелище это не из лучших.
Он снова посмотрел на женщину в своей постели. Она совсем не походила на уличных девок, которых он знал. Лицо ее было повернуто немного в сторону, но он все равно видел, что на губах ее нет помады, а на лице — ни следа краски, которую они так щедро накладывали.
Он наклонил голову и поднял бровь, разглядывая блестящие темные волосы, небольшие руки с гладкой кожей и аккуратными, короткими ногтями. Свежий, чистый запах словно окутывал ее.
Еще и слишком чистая для шлюхи.
Да кто же она?
Секунду поколебавшись, он приподнял покрывало, и у него перехватило дыхание.
Женщина была абсолютно голой, за исключением трех бледно-розовых треугольников, два из которых едва прикрывали маленькие округлые груди, а третий — место между ног. Он мог видеть темные завитки под полупрозрачной тканью.
Наверное, она все-таки шлюха. И судя по виду и запаху, должно быть, обошлась ему в кругленькую сумму.
Черт, Кристиан! Его брат должен был следить за тем, чтобы он не наделал глупостей.
Постойте-ка. Наверное, он ни черта не помнит о предыдущей ночи именно потому, что отмечал будущую женитьбу. Вернее, пытался забыть о ней.
Обручен с одной из этих варваров-американцев. Рис опять посмотрел на очаровательное создание рядом с собой. Он, безусловно, заслужил хотя бы одно хорошее воспоминание, которое согревало бы его ночами, когда он будет лежать без сна рядом со своей толстой американкой-женой.
А эта маленькая куколка — настоящая красотка.
Он протянул руку и коснулся ее груди, дразня сосок сквозь тонкую материю скудного наряда. Сосок тотчас же затвердел, жадно уткнувшись в его ладонь.
Он улыбнулся. Она восхитительна.
Рис опустил голову, лизнул твердую вершинку и обхватил ее губами. Затем перешел к другому соску и втянул его в рот.
Она повернула голову на подушке, тихий шепот сорвался с ее губ.
Рис снова выпрямился и посмотрел на дело своих рук, наслаждаясь видом острых сосков и розовых ореол, просвечивавших сквозь влажную ткань. Этот наряд — настоящая находка.
Его взгляд остановился на ее лице. Она повернулась к нему, и он изумленно смотрел на ее нежные черты. Полные губы и округлые щеки делали ее внешность почти ангельской. Какая жалость, что он не может оставить ее при себе. Хотя если подумать, может; любовницы есть у многих. Просто он никогда не думал, что тоже заведет ее. Рис всегда считал, что у него будет такой же счастливый брак, как и у родителей. Правда, именно их ему следовало поблагодарить за положение, в котором он оказался. Американка! Проклятье! Но он все равно женится на ней, хотя бы из уважения к своим родителям. И уважения к их памяти.
Что ж, он может остановиться на этом, или сосредоточиться на… других вещах.
Взгляд его вернулся к женщине в постели. Может, у нее и лицо ангела, но тело грешницы. Он провел рукой по ее животу, удивленный жаром и мягкостью ее кожи.
Еще один похожий на шепот вздох сорвался с этих губ, которые так и требовали поцелуя.
Он улыбнулся, и пальцы его скользнули ниже. Если ее кожа такая горячая, можно только представить, каково будет оказаться внутри нее. Он коснулся ее сквозь розовый треугольник, наслаждаясь скольжением материи по упругим завиткам.
На этот раз она застонала и раздвинула ноги, будто умоляя о более интимных прикосновениях.
Он устроился между ее раскинутых бедер. Прозрачная ткань переходила в тонкую полоску, которая почти ничего не скрывала. От нее пахло мускусом, тепло и соблазнительно.
Он стиснул зубы. Боже, он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь был так возбужден. Чтобы так хотел женщину.
Он еще раз вгляделся в ее лицо, и что-то примешивалось к его жажде, обостряя ее, сводя его с ума. Он хотел войти в нее, ворваться так глубоко, чтобы чувствовать, как ласкающее тепло окружает каждый его дюйм.
