его комнату на Джермин-стрит и похитил принадлежавшую ему вещь. Он сказал, что, вернувшись домой, застал этого человека в гостиной. Он тотчас же выбежал из комнаты и исчез.
– Кто, дядя Джордж?
– Да нет же, тот человек. И если верить дяде Джорджу, он украл у него дорогой портсигар. Но, хочу подчеркнуть еще раз, я склонна думать, что все это лишь плод его воображения. Он был не в себе с того самого дня, когда ему показалось, что он встретил на улице Юстаса. Поэтому, Берти, я хочу, чтобы ты отправился с ним в Харрогит не позже субботы.
Она ускакала, и Юстас вылез из-под дивана. Он явно был сильно расстроен. Да и сам я, признаться, тоже. Перспектива провести несколько недель в Харрогите в обществе дяди Джорджа мне совсем не улыбалась.
– Так вот откуда у него портсигар! – с горечью воскликнул Юстас. – Нет, каков негодяй! Ограбить близкого родственника! Да его место на каторге!
– Его место в Южной Африке, – сказал я. – И твое, кстати, тоже.
И с красноречием, которого я сам от себя не ожидал, я целых десять минут распинался насчет долга перед семьей и прочего. Я взывал к его порядочности. С жаром расписывал прелести Южной Африки. Я сказал все, что только можно сказать, и даже вдвое больше. Но паршивец в ответ только бубнил насчет низости своего чертова братца, который обошел его с этим портсигаром. Видно, считал, что, навязав девушке дорогой подарок, Клод повел в счете, и, когда тот вернулся из Херст-Парка, между близнецами разыгралась бурная сцена. Я ушел спать, а они еще полночи ругались за стеной. В жизни не встречал людей, которые могли бы обходиться столь малым количеством сна, как эти двое.
После этого Клод и Юстас перестали разговаривать друг с другом, и обстановка стала окончательно невыносимой. Я люблю, когда в доме царит сердечная, дружеская атмосфера, и мне тяжело находиться в одной квартире с субъектами, каждый из которых делает вид, что другого не существует.
Ясно было, что долго так продолжаться не может, и вскоре этому действительно пришел конец. Если бы мне накануне сказали, что такое случится, я бы лишь недоверчиво усмехнулся в ответ. Я окончательно смирился с мыслью, что ничто, кроме динамита, не выдворит этих обалдуев из квартиры, и потому ушам своим не поверил, когда в пятницу утром Клод подгреб ко мне и огорошил неожиданным сообщением.
– Берти, я все обдумал, – сказал он.
– Все что? Что все? – спросил я.
– Что я торчу в Лондоне, когда мне следует быть в Южной Африке. Это несправедливо, – с жаром сказал Клод. – Это неправильно. Короче говоря, Берти, старичок, завтра я уезжаю.
Я чуть с катушек не слетел.
– Уезжаешь? – выдохнул я.
– Да, – сказал Клод. – Ты не возражаешь, если я пошлю Дживса за билетом? Боюсь, мне придется стрельнуть у тебя денег на проезд. Ты ведь не против, старина?
– Какой разговор! – воскликнул я и с жаром стиснул его руку.
– Вот и отлично. Да, и еще – ни слова Юстасу, обещаешь?
– А он разве не едет?
Клод возмущенно фыркнул.
– Слава Богу, нет! Меня тошнит от мысли, что я могу оказаться на одном корабле с этим подонком. Нет, ни слова Юстасу. Послушай, а вдруг на завтра не осталось ни одной свободной каюты?
– Осталось, осталось, – сказал я. Я согласен был купить весь пароход, лишь бы от него избавиться.
– Дживс! – влетев в кухню, закричал я. – Врубайте четвертую скорость, дуйте в «Юнион касл» и купите билет на завтрашний пароход для мистера Клода. Он от нас уезжает, Дживс.
– Да, сэр.
– Мистер Клод не хочет, чтобы об этом стало известно мистеру Юстасу.
– Хорошо, сэр. Мистер Юстас выразил такое же пожелание, когда просил меня заказать каюту на завтрашний рейс для него самого.
Я с изумлением уставился на Дживса:
– Так он тоже уезжает?
– Да, сэр.
– Ничего не понимаю.
– Я тоже, сэр.
При других обстоятельствах я бы наверняка долго обсуждал эту замечательную новость с Дживсом. Издавал бы радостные вопли, приплясывал вокруг него, и все такое. Но проклятые гетры по-прежнему разделяли нас незримым барьером, и с сожалением вынужден признаться, что я не упустил случая уколоть Дживса. Он держался со мной так холодно и не выказывал никакого сочувствия, хотя прекрасно знал, что молодой хозяин попал в переплет и неплохо бы немного сплотиться вокруг него в такую минуту; короче говоря, я не удержался от искушения и дал ему понять, что мне удалось привести дело к благополучному концу самостоятельно, без его помощи.
– Вот так-то, Дживс, – сказал я. – Как видите, все успешно разрешилось. Я знал, что все образуется, если не суетиться и не поднимать волну. А ведь многие на моем месте начали бы поднимать волну.
– Да, сэр.
– Рвать на себе волосы и просить у других совета и помощи.
– Вполне возможно, сэр.
– Но только не я, Дживс.
– Нет, сэр.
С тем я и ушел, оставив его размышлять в одиночестве над моими словами.
* * *
Даже мысль о предстоящей поездке в Харрогит с дядей Джорджем не могла отравить мою радость, когда я оглядел в субботу свою старую милую квартиру и окончательно осознал, что не увижу здесь больше ни Клода, ни Юстаса. Они тайно ускользнули по одному сразу же после завтрака: Юстас поспешил в Ватерлоо на десятичасовой поезд, а Клод направился в гараж, где я держу мой автомобиль. Я опасался, что они случайно встретятся на вокзале и передумают, и убедил Клода ехать до Саутгемптона на машине.
Я валялся на канапе в гостиной, умиротворенно разглядывал сидящих на потолке мух и размышлял, до чего же все-таки прекрасная штука жизнь, и тут вошел Дживс и подал мне письмо.
– Только что передали с посыльным, сэр.
