Лилиан подставила саму себя на глазах у сотен горожан. Ее признание облетит все улицы города и все провинции. «Кто убил короля? Не кто иной, как приемная сестра самой королевы!» У них были все доказательства, в которых они нуждались. Нож у горла Хэсины. Признание из первых уст. Поддельная бомба.
– Зачем?
Лилиан закрыла глаза.
– Теперь ты сможешь защитить их… их всех…
– Ш-шш. – Слезы лились по щекам Хэсины, горячие, как кровь, заливавшая ее юбки.
Пожалуйста, скажи мне, что сделала это не просто так. Потребуй в награду корзину засахаренного боярышника.
– Ш-шш.
Хэсина дрожала так сильно, что видела перед собой две сестры. Три сестры.
– Ты испортила еще один… наряд… – Губы Лилиан изогнулись в улыбке. – Хотя… он все равно был скучным…
Снизу до них доносились голоса.
– Кровь… не горит… не пророк…
Хэсина проглотила вопль ярости, и ее подбородок дернулся. Люди могли забрать ее сердце. Могли отнять у нее жизнь. Они могли потребовать у нее все, что она только могла предложить, но только не Лилиан. Хэсина не отдаст им сестру.
– С тобой все будет хорошо, – сказала Хэсина таким тоном, как будто это был приказ. – Врачевательница поможет тебе. Прекрати говорить, – добавила она, когда Лилиан открыла рот.
– Пообещай мне… – Топот императорских стражей почти заглушил шепот Лилиан. Она подняла руку, пытаясь дотянуться до щеки Хэсины. – Пообещай мне… что закончишь все это… красиво.
Рука Лилиан вздрогнула. Хэсина поймала ее, прежде чем она успела упасть, и сжала ее в своей ладони. Сжала так же крепко, как в те дни, когда они вместе заходили в пруд или неслись по коридором с горячими булочками маньтоу в подолах юбок, убегая от разъяренных поваров. Хэсина держала ее руку так крепко, что не почувствовала, в какой момент Лилиан перестала сжимать ее ладонь в ответ.
* * *
Хэсина не переоделась. Не попросила перевязать ей шею. Наконец она выглядела так, как того заслуживала. Она была в крови.
Она влетела в тронный зал, словно порыв ветра. Министры неуклюже бежали за ней следом. Взойдя на платформу, Хэсина приказала членам Совета расследований обыскать комнату Лилиан и немедленно предоставить ей отчет. Пока она ждала их возвращения, некоторые молодые придворные то и дело бросали взгляды в ее сторону. Если они надеялись увидеть на лице королевы какие-либо чувства, их ждало глубокое разочарование. Хэсина превратилась в янтарь, в скалу, в окаменевшую цикаду, внутренности которой рассыпались в пыль. Вместо сердца у нее была пустота, а в голове билась лишь одна мысль:
Закончи все это красиво.
Эта мысль поддерживала ее, когда члены Совета расследований вернулись с позолоченными подносами в руках.
– Дянься, – обратился к ней председатель. – По вашему указу мы обыскали комнаты цареубийцы и нашли следующие вещи.
Он перечислил их: флакончик с «хохолком журавля» – ядом на основе мышьяка – и запрещенный том, порицающий Одиннадцать героев и новую эпоху.
Глядя на эти предметы, Хэсина вцепилась в подлокотники трона. Лилиан хорошо обставила свой уход. Даже слишком хорошо для девушки, вплетавшей ленты в косы, ходившей с пятнами краски на фартуке и сторонившейся политики и тех, кто в нее играл.
В итоге она переиграла их всех.
– Замечательно, – произнесла Хэсина глухим голосом, чувствуя, как боль просачивается в ее сердце, словно капли воды в пустую пещеру. Ей пора было привыкнуть к тому, что люди скрывают от нее тайны. – Судебное слушание объявляется закрытым. Линчеватели, которые продолжат свою деятельность, будут приговорены к смерти через повешение. То же касается любого человека, который нанесет другому порез в качестве проверки без официального разрешения. Старший секретарь Суньлэй, проследите, чтобы листовки с этими тремя законами были развешаны по всему городу в течение ближайших трех дней.
– Будет сделано, дянься.
Хэсина перешла к следующим вопросам. Нужно было установить размер компенсаций промышленникам и торговцам, соотнести отток серебра с повышением налога на пшено и поддержать горожан, которые захотят помочь восстановить поврежденное имущество. Слово за слово, указ за указом она сшивала лоскуты своего королевства в единое целое.
– А как прикажете избавиться от тела царе- убийцы? – спросил Ся Чжун, стоявший среди других министров.
Хэсина, не дрогнув, выдержала его взгляд.
– Этот вопрос подпадает под вашу юрисдикцию, министр Ся. Что до́лжно сделать, согласно «Книге ритуалов»?
– Останки должны быть публично сожжены, а пепел – развеян над Бездонной тесниной, чтобы быстрые потоки воды подвергали его вечному мучению.
Никакой могилы. Никакой погребальной церемонии. Не останется даже тела, которое можно было бы похоронить или оплакать.
Хэсина заставила себя разжать кулаки и положить руки на подлокотники трона.
– В таком случае проследите, чтобы эти ритуалы были проведены.
Ся Чжун не смог выбить ее из равновесия, зато это удалось Цайяню, которого она вызвала следующим. Она думала, что справится с тем, что было необходимо сделать, но, когда он вышел на платформу и поклонился ей, время замедлило свой ход точно так же, как на террасе. Лишь сотню ударов сердца спустя Хэсина заставила себя оторвать взгляд от его рук – сейчас они были чисты, но в ее памяти они оставались забрызганными кровью – и заговорить.
– Пусть она призналась в цареубийстве, она должна была предстать перед судом, как любой другой человек. Так гласит закон «Постулатов». Ты…
Убил ее. Убил ее убил ее убил ее.
– …не предоставил ей такой возможности.
– Простите меня. – Цайянь стоял, склонив голову, словно обращался не к Хэсине, а к полу. Это слегка утешило ее. Она не была уверена, что сможет простить его, даже если все действия близнецов спланировала Лилиан. Да, она сама обрекла себя на смерть, однако нож в ее спину вонзил Цайянь. Хэсина не могла забыть об этом точно так же, как не могла вернуть сестру к жизни.
Министр труда сделал шаг вперед.
– Если позволите, дянься, – начал он, прервав затянувшуюся тишину, – я бы хотел высказаться в защиту виконта Янь Цайяня. Он поступил так, как ему приказывал долг. Все остальные стояли далеко от вас и не могли ничего предпринять, не подвергнув вашу жизнь риску.
Остальные эхом поддержали его. Они с такой же легкостью могли потребовать поместить Цайяня под арест. Но, видимо, перерезав узы родства – в буквальном смысле, – он избежал каких бы то ни было подозрений.
Холодный расчет, стоявший за поступком Цайяня, заставлял Хэсину нервничать. Она подняла руку, и все присутствовавшие замолчали.
– Слова министра Чжоу верны, – выдавила она. – Я в долгу перед тобой за то, что ты спас мне жизнь. В знак благодарности ты получишь все, о чем только попросишь.
